Я знаю много умных слов,

      От новых до старья,

      Чтоб громко в обществе ослов

      Реветь: «И я! И я!»

      А длинноухие скоты

      Ревут в ответ: «И ты! И ты!..»

      Бродит ветер по лимонным рощам,

      Ищет эхо смолкнувшего крика.

      Расстрелять поэта много проще,

      Чем не расстрелять. Да, Федерико?

      Бродит ветер с ночи до рассвета,

      Ищет сердце мертвого поэта.

      Повадка лисья закулисья,

      На сцене беспредел и пьянка,

      В партере лица, будто листья,

      И в ложах лица, будто пятна.

      Театр! Гляжу в тебя со дна,

      Иначе вечность не видна.

      Грозою летней, беспределом шмона,

      Горбатым танком надвигался миф.

      Прости меня, смуглянка Суламифь,

      Прости меня, седого Соломона.

      Любовь чумою бродит меж людьми

      В безглазой маске вечного ОМОНа.

      Когда пройдет мирская слава

      Чеканным шагом лейб-гвардейца,

      Наступят тишина и слабость,

      И никуда уже не деться

      От этой гостьи-тишины,

      В которой трубы не слышны.

      Урони героя на пол,

      Оторви герою лапу,

      Умори героя папу,

      Сунь ежа герою в шляпу.

      И пускай сидит герой

      В ж…пе, точно геморрой.

      Депрессия, озвученная вслух,

      Остра, как клык вампира, и внезапна,

      Как кнопка, что вам мальчик подложил

      Под зад. Затейник юный, он хохочет,

      Он кнопкин нож, он клык вампирий точит, —

      Колом его осиновым, колом!

      Тополиный пух,

      Жаркая зима.

      Придавив лопух,

      Умирает май.

      Друга отпою —

      Вот и я, июнь…

      С трагическою маской на лице

      Он был рожден, с ней век недолгий прожил

      И умер с той же маскою на роже,

      Ужален хищной мухою це-це.

      Когда б он улыбался, злая муха

      Не села бы ему на кончик уха.

      Циничен в меру, в меру похотлив,

      Местами грешен, не без покаянья,

      Частично бел – архангельский отлив,

      Частично черен – адское сиянье,

      Фрагментами я червь, я раб, я бог —

      Но целиком: шедевр или лубок?

      Нас однажды не будет. Понять это очень не просто.

      Будет август и солнце, февраль и продавленный наст,

      Возле дома взметнутся деревья саженного роста,

      Будет день, будет пища… Но все это будет без нас.

      Этих