А время шло, вдруг схвачены одежда и белье,

      Исподнее надето на тела поспешно,

      И стыд, и срам толпу вдруг охватил.

      Как так случилось? Отчего?

      Никто не понимал,

      срамное место прикрывали спешно.

      И молча разошлись, потупив к долу взгляд,

      Хотя, я думаю, что старики довольны были.

      Молодку подержав в своих трясущихся руках,

      Еще, я думаю, до смерти этого не позабыли.

      Наш Жан-Батист прекрасно понимал,

      Что цель достигнута, жизнь стала эфемерной.

      В процессе достиженья цели так устал,

      И прежней радости уж не было безмерной.

      Париж вечерний, площадь, где родился – перед ним,

      Торговки рыбою подсчитывают заработок нищий,

      Тот рынок для клошаров нищих, он его не позабыл,

      Для человека маленького рынок тот не лишний.

      И глаз внимательный из темноты смотрел,

      На нищету ужасную всю в требухе и грязи,

      Но ничего от жизни гений не хотел,

      Хотел уйти из жизни гордо, принцем, князем.

      И вышел он на площадь и посередине встал,

      Достал флакон и на голову вылил,

      Ведь все, что будет, он предугадал,

      Убийца – гений, свет и жизнь возненавидел.

      Случилось то, что он и ожидал.

      Десятки женщин вдруг накрыли с головою,

      И все – он больше ничего не видел и не знал,

      Лишь дьявол знал, что приключилось той порою.

      Разорван на куски, с собою унесен,

      И не осталось ничего на площади той грязной,

      Остался лишь на ней пустой флакон,

      Напоминанье горестное той судьбы ужасной.

      И капелька последняя стекла с него,

      И сорок жизней молодых в ней заключались,

      По грязной мостовой расплылась в ничего,

      Но гения труды в ней на века остались.

      P. S. Бывает иногда, что женщина, случайно проходя,

      Вдруг оставляет молодости запах тот неповторимый,

      Который создал Жан-Батист совсем не зря,

      В боренье с жизнью и судьбой неотвратимой.

      За этим запахом волшебным я готов идти и день, и ночь,

      Тем запахом, что сотворен Великим парфюмером,

      И за такую женщину я жизнь отдать не прочь,

      В страстях сгореть: хоть по частям, хоть в целом.

      Классических духов не больше десяти.

      Какой неимоверный труд стоит за ними,

      И их не будет больше, как ты не ищи,

      От парфюмеров ускользают дюнами – песком в пустыне.