Послевкусие страстей и превратности мнимой жизни. Вадим Михайлов
Читать онлайн книгу.
стоял, вбирая в себя впечатления от этого, недавно скинувшего снег поля, от тёмной, волнистой полосы леса, от этого немыслимого, безлюдного простора.
Ульяна прислушивалась. То, что так волновало Платона, её только пугало. Она робела от этого безлюдья.
– Плачет кто-то, – сказала она. – Слышишь?
– Наверное, коршун. – Он искал в небе коршуна. – Только он умеет так жаловаться на судьбу… Пошли?
– Коршун? – Она тоже поискала коршуна в небе…
– Чувствуешь, какой воздух! Ты дыши, дыши…
Они шли по лесной дороге. И постепенно сон этот и морок превращался в реальную жизнь со своей логикой характеров и деталей…
Высокие муравейники возникали за стволами деревьев.
Платон наклонился над муравейником.
– Знаешь, Уля, если посидеть голышом в муравейнике два часа, то можно помолодеть на двадцать лет? Хочешь, я посижу? Ради тебя.
– Давай лучше я…
– Сначала я! – по-мальчишески смеялся он. – Ты помолодеешь и бросишь меня, пока я буду сидеть в муравейнике…
– Вот если бы ты ради меня поумнел! – улыбнулась она. – Тащимся в эту дикую дичь!.. Кто-то плачет! Неужели не слышишь?
И тут лес расступился. Серая, среди сорных трав, показалась избушка, крытая старым шифером.
…Они прекрасно ладили между собой даже в этих странных обстоятельствах.
Луч электрического фонарика осторожно и любопытно исследовал избу. Лавка, стол, самовар, закопчённое чело печи…
Керосиновая лампа на полке.
Платон взял её. Покачал.
– А керосина нет.
Он увидел на полке изгрызенную мышами свечу. Чиркнул спичкой.
В красном углу тускло засветилась икона Иверской Богоматери. Капелька крови на её щеке стала от времени чёрной…
– Представляешь, я здесь родился… Правда, не помню, как это было на самом деле…
Он достал из рюкзака бутылку шампанского, две кружки. Бутерброды лежали в большой и красивой жестяной банке из-под леденцов.
Светился на грубой деревянной лавке букетик ландышей в гранёном стакане. Ульяна успела собрать их по дороге.
Гудела от огня печка-подтопок. Дым шёл из всех щелей.
Первое их пристанище на родной земле было тесным, отвыкшим от человека.
– Ты чего глотаешь всё? – спросил Платон обеспокоенно.
– Голова разболелась. То ли от воздуха, то ли от дыма…
Печка дымила.
– Завтра замажу щели глиной, – пообещал Платон. – Пошли посидим на лавочке.
Они сидели на лавочке.
Светились два сигаретных красных огонька.
– Я не боюсь, – сказала она. – Знаешь, я даже умереть не боюсь… Просто тебя жалко… Но такая тишина… С непривычки тревожно… Как будто вот-вот что-то должно случиться. Опять эта птица кричит. Плачет.
– Я же сказал – коршун. Он всегда так жалобно…
– Ни огонька… Ни голоса человеческого… Как мы жить здесь будем?! Опять эта птица… Платон! Там кто-то прячется!..
– Кто?
– Не знаю.