Земля родная для Поэта —

      Моя священная земля!

      И пусть она дождем одета,

      Источник золотого света

      Земля в начале октября.

      Покрыты мхом подножья сосен.

      Грибы, средь них багровый клен.

      Пришла в Михайловское Осень

      Дождем на моховой ковер.

      Лес расступился…неприметный,

      Простой одноэтажный дом.

      Но это – колыбель Поэта!

      Все лучшее родилось в нем!

      Как зачарованный вступаю…

      Скрипит рассохшийся паркет,

      И я внезапно ощущаю:

      Там, за столом, сидит Поэт!

      А дальше, на диване старом,

      Лежит большой ученый кот.

      Народ проходит шумным валом,

      А он и ухом не ведет!

      Я знаю, позже, ночью лунной,

      Кот к дубу древнему придет,

      Взлетит на цепь, и праздник шумный

      Седых героев соберет!

      И падал снег. Все падал мокрый снег.

      Он превращал асфальт в притоки рек.

      И все летел, кружился и летел.

      И к вечеру поселок побелел.

      Звезда во лбу щербатой синагоги,

      Свой месяц надо лбом несет мечеть.

      Крест – солнца знак издревле на востоке,

      В нем стать сию нельзя не усмотреть.

      За фреской стертой мы тебя искали

      И, неразборчиво гудя, клялись тобой.

      На пегой шкуре льва, наброшенной на скалы,

      Ты возлежишь, в обливке световой.

      Вернется стриж в гнездо меж ляжек древних башен,

      Сквозь камни на слезах взойдет трава иссоп.

      Нас сторожат, как прежде, наши Раши —

      Сам Раши толковал нам про исход.

      Из трех богов, всех трех, иерусалка,

      Ты уверяешь – в сердце только он —

      И в золотых наперстках крутишь прялку,

      Прядя истории времен сон – колесон.

      Едва касаясь склона, белый ослик

      Ликующей толпе несет лущеный свет.

      То в белом весь, на белом-белом облаке

      Вступает в город долгожданный снег.

      Любовь чиста: склонясь пред алтарем,

      Я вижу в ней величие креста.

      И храм, воздвигнутый в ночи огнем

      Слиянья душ, – под благостью Христа.

      Но плоть слаба – здесь дьявола напасть!

      Лавина будто, сотрясая твердь,

      Стремительно сошла, взрывая страсть.

      В неистовом оскале бьется смерть.

      Тлен прячется в расщелинах измен,

      В изгибах темных путаных дорог,

      Где