Пойду навстречу к ним знакомою тропою.

      Какою нежною, янтарною зарею

      Сияют небеса, нетленные, как рай.

      Далёко выгнулся земли померкший край,

      Прохлада вечера и дышит и не дышит

      И колос зреющий едва-едва колышет.

      Нет, дальше не пойду: под сению дубов

      Всю ночь, всю эту ночь я просидеть готов,

      Смотря в лицо зари иль вдоль дороги серой…

      Какою молодой и безграничной верой

      Опять душа полна! Ка́к в этой тишине

      Всем, всем, что жизнь дала, довольная вполне,

      Иного уж она не требует удела.

      Собака верная у ног моих присела

      И, ухо чуткое насторожив слегка,

      Глядит на медленно ползущего жука.

      Иль мне послышалось? – В подобные мгновенья

      Вдали колеблются и звуки, и виденья.

      Нет, точно – издали доходит до меня

      Нетерпеливый шаг знакомого коня.

      Давно забытые, под легким слоем пыли,

      Черты заветные, вы вновь передо мной

      И в час душевных мук мгновенно воскресили

      Все, что давно-давно утрачено душой.

      Горя огнем стыда, опять встречают взоры

      Одну доверчивость, надежду и любовь,

      И задушевных слов поблекшие узоры

      От сердца моего к ланитам гонят кровь.

      Я вами осужден, свидетели немые

      Весны души моей и сумрачной зимы.

      Вы те же светлые, святые, молодые,

      Как в тот ужасный час, когда прощались мы.

      А я доверился предательскому звуку —

      Как будто вне любви есть в мире что-нибудь! —

      Я дерзко оттолкнул писавшую вас руку,

      Я осудил себя на вечную разлуку

      И с холодом в груди пустился в дальний путь.

      Зачем же с прежнею улыбкой умиленья

      Шептать мне о любви, глядеть в мои глаза?

      Души не воскресит и голос всепрощенья,

      Не смоет этих строк и жгучая слеза.

      О нет, не стану звать утраченную радость,

      Напрасно горячить скудеющую кровь;

      Не стану кликать вновь забывчивую младость

      И спутницу ее безумную любовь.

      Без ропота иду навстречу вечной власти,

      Молитву затвердя горячую одну:

      Пусть тот осенний ветр мои погасит страсти,

      Что каждый день с чела роняет седину.

      Пускай с души больной, борьбою утомленной,

      Без грохота спадет тоскливой жизни цепь,

      И пусть очнусь вдали, где к речке безыменной

      От голубых холмов бежит немая степь,

      Где с дикой яблонью убором спорит слива,

      Где тучка чуть ползет, воздушна и светла,

      Где дремлет над водой поникнувшая ива

      И