Увы, половина человечества не верит в Бога, а другая половина не верит в меня.

      «Вы – Борхес?» – «Временами».

      Я мыслю как гений, пишу как выдающийся писатель и говорю как ребенок.

      Я пишу кровью из носа.

      Я отношусь к писателям, про которых люди думают, что другие люди их читают.

      Мне потребовалось полвека, чтобы понять, что у меня нет литературного дара. Увы, к тому времени я уже был знаменит.

      Широко известен в узких кругах.

      Если врач скажет, что мне осталось жить пять минут, я не буду рвать на себе волосы. Просто я стану печатать на машинке немного быстрее.

      Я – сосисочный автомат, безотказный сосисочный автомат.

      Книги, не написанные мной, лучше, чем книги, написанные другими.

      Каждый пишет на одну книгу больше, чем надо.

      Сначала произведения дают славу автору, а потом уже автор дает славу своим произведениям.

      Известный писатель – тот, у кого берут и слабые вещи; знаменитый – тот, кого за них хвалят.

      Наши старые книги удивляют нас вдвойне: мы не смогли бы написать их еще раз – и не хотели бы.

      Литераторы (обоего пола) слепы как родители: они не отличают своих выкидышей от своих удавшихся отпрысков.

      Все писатели наделены материнским инстинктом. Больше всего они привязаны к самым слабым своим творениям.

      Живущего автора судят по его худшим произведениям, и только когда он умрет – по лучшим.

      Существуют три безошибочных способа доставить удовольствие писателю; вот они в восходящем порядке:

      1) сказать ему, что вы читали одну из его книг;

      2) сказать ему, что вы читали все его книги;

      3) просить его дать вам прочесть рукопись его будущей книги.

      Примерно через час разговора со мной Станислав Ежи Лец вдруг сказал: «Так больше не пойдет. Мы говорим все обо мне да обо мне. Давайте теперь поговорим о вас. Как вам понравилась моя последняя книга?»