Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,

      Я зрел тебя лицом к лицу —

      И ты, как бог разоблаченный,

      Доступен был мне, пришлецу?..

      Давно ль – хотя без восхищенья,

      Но новых чувств недаром полн —

      И я заслушивался пенья

      Великих Средиземных волн!

      И песнь их, как во время оно,

      Полна гармонии была,

      Когда из их родного лона

      Киприда светлая всплыла…

      Они все те же и поныне —

      Все так же блещут и звучат,

      По их лазоревой равнине

      Святые призраки скользят.

      Но я, я с вами распростился —

      Я вновь на Север увлечен…

      Вновь надо мною опустился

      Его свинцовый небосклон…

      Здесь воздух колет. Снег обильный

      На высотах и в глубине —

      И холод, чародей всесильный,

      Один здесь царствует вполне.

      Но там, за этим царством вьюги

      Там, там, на рубеже земли,

      На золотом, на светлом Юге

      Еще я вижу вас вдали:

      Вы блещете еще прекрасней,

      Еще лазурней и свежей —

      И говор ваш еще согласней

      Доходит до души моей!

      С какою негою, с какой тоской влюбленной

      Твой взор, твой страстный взор изнемогал на нем!

      Бессмысленно-нема… нема, как опаленный

                    Небесной молнии огнем!

      Вдруг от избытка чувств, от полноты сердечной,

      Вся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц…

      Но скоро добрый сон, младенчески-беспечный,

                    Сходил на шелк твоих ресниц —

      И на руки к нему глава твоя склонялась,

      И, матери нежней, тебя лелеял он…

      Стон замирал в устах… дыханье уравнялось —

                    И тих и сладок был твой сон.

      А днесь… О, если бы тогда тебе приснилось,

      Что будущность для нас обоих берегла…

      Как, уязвленная, ты б с воплем пробудилась,

                    Иль в сон иной бы перешла.

      Смотри, как запад разгорелся

      Вечерним заревом лучей,

      Восток померкнувший оделся

      Холодной,