Одиннадцать дней радисты

       усталых глаз не смыкали.

      Обшаривали пилоты

       каждый клочок земли.

      Людей,

       потерпевших бедствие,

      одиннадцать дней искали.

      А на двенадцатый

       утром

       радировали:

      «Нашли!»

      Нашли?

      Но тогда скажите,

       зачем же, кусая губы,

      начальник аэропорта

       не смотрит в глаза другим?

      Кому эти черные ленты?

      Зачем же оркестр из клуба

      в притихшем

       маленьком зале

      негромко играет гимн?..

      Упругий морозный воздух

       морзянка сечет на части,

      земля беспокойно вздрагивает,

      известием растревожена…

      И сообщают об этом

      женам одним

      да начальству.

      Женам —

       так, как приказано.

      Начальству —

       так, как положено…

      А в доме возле Арбата

      матери верили снам.

      Им снилась немая пустыня

       без края и без конца.

      Белесый сынишка штурмана

      проплакал в тот день допоздна

      под огромной картой Арктики

       в кабинете отца…

      По-прежнему шли самолеты

       трассой предельно трудной.

      По-прежнему

      долгим вьюгам

       никто не хотел сдаваться…

      И над молчаливыми льдами,

      над бесконечной тундрой

      висели на ниточках звезды,

      готовые

       оборваться.