И была там королева пляжа…

      Пляж,

       лениво вглядываясь в волны,

      по утрам дымился,

      будто плаха

      после исполненья приговора…

      В этот час —

      как будто отвлеченно

      от погоды,

      моря

      и вселенной —

      шла по пляжу

       рыжая девчонка.

      Мы ее прозвали

      королевой.

      Проходила,

       как землетрясенье!

      Проходила

       вызовом веселым.

      По уютным письмам

      и по семьям

      шла она

      нежданным ревизором.

      Очень жглась

       и слишком понималась,

      от прически до ногтей

      крамольна…

      На локтях

       мужья

       приподнимались.

      Говорили:

      «Чудо —

       это море!..»

      Только жены

      не желали чуда!

      Вздрагивали жены,

       будто чуя

      недруга.

      Едины и усердны,

      расставляли крылья,

       как наседки.

      Их глаза решимостью сверкали

      (королева проходила мимо).

      А они ее

       вовсю

       свергали!

      И топтали.

      И до дна громили.

      Косточки в муку перетирали,

      заходясь

      в высоком наслажденье,

      потому что были

       мастерами

      в этом самом

      очень женском

      деле.

      С ними было спорить бесполезно…

      Королева шла легко,

      спокойно.

      И плескалось море

       в королевстве.

      И синели в королевстве

       горы.

      Королевство

      (это было видно)

      разделялось

       на две половины.

      На одной —

      святое раболепье.

      На другой —

      проклятья королеве.

      И продолжается наше кочевье.

      Ты от привычного

      отмахнись…

      Владивосток

       будто качели:

      вверх – вниз,

      вверх – вниз…

      Это —

       без наигрыша и рисовок —

      у океана

      природа учится.

      Это

       на спины щербатых сопок,

      сопя и кряхтя,

       взбираются улицы.

      С этими улицами поспорь.

      Их крутизну положи в конверт…

      Владивосток