Солнце свирепое, солнце грозящее,

      Бога, в пространствах идущего,

      Лицо сумасшедшее,

      Солнце, сожги настоящее

      Во имя грядущего,

      Но помилуй прошедшее!

      Я долго шел по коридорам,

      Кругом, как враг, таилась тишь.

      На пришлеца враждебным взором

      Смотрели статуи из ниш.

      В угрюмом сне застыли вещи,

      Был странен серый полумрак,

      И, точно маятник зловещий,

      Звучал мой одинокий шаг.

      И там, где глубже сумрак хмурый,

      Мой взор горящий был смущен

      Едва заметною фигурой

      В тени столпившихся колонн.

      Я подошел, и вот мгновенный,

      Как зверь, в меня вцепился страх:

      Я встретил голову гиены

      На стройных девичьих плечах.

      На острой морде кровь налипла,

      Глаза зияли пустотой,

      И мерзко крался шепот хриплый:

      «Ты сам пришел сюда, ты мой!»

      Мгновенья страшные бежали,

      И наплывала полумгла,

      И бледный ужас повторяли

      Бесчисленные зеркала.

      Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,

      Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

      Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

      Что такое темный ужас начинателя игры!

      Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки,

      У того исчез навеки безмятежный свет очей,

      Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

      Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

      Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,

      Вечно должен биться, виться обезумевший смычок,

      И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном,

      И когда пылает запад, и когда горит восток.

      Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье,

      И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть —

      Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи

      В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь.

      Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело,

      В очи глянет запоздалый, но властительный испуг,

      И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело,

      И невеста зарыдает, и задумается друг.

      Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!

      Но я вижу – ты смеешься, эти взоры – два луча.

      На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

      И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

      Взгляни, как злобно смотрит камень,

      В нем щели странно глубоки,

      Под