О, Муза плача, прекраснейшая из муз!

      О ты, шальное исчадие ночи белой!

      Ты черную насылаешь метель на Русь,

      И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

      И мы шарахаемся и глухое, ох! —

      Стотысячное – тебе присягает: Анна

      Ахматова! Это имя – огромный вздох,

      И в глубь он падает, которая безымянна.

      Мы коронованы тем, что одну с тобой

      Мы землю топчем, что небо над нами – то же!

      И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,

      Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

      В певучем граде моем купола горят,

      И Спаса светлого славит слепец бродячий…

      И я дарю тебе свой колокольный град,

      – Ахматова! – и сердце свое в придачу.

      Охватила голову и стою,

      – Что людские козни! —

      Охватила голову и пою

      На заре на поздней.

      Ах, неистовая меня волна

      Подняла на гребень!

      Я тебя пою, что у нас – одна,

      Как луна на небе!

      Что, на сердце вороном налетев,

      В облака вонзилась.

      Горбоносую, чей смертелен гнев

      И смертельна – милость.

      Что и над червонным моим Кремлем

      Свою ночь простерла,

      Что певучей негою, как ремнем,

      Мне стянула горло.

      Ах, я счастлива! Никогда заря

      Не сгорала чище.

      Ах, я счастлива, что, тебя даря,

      Удаляюсь – нищей,

      Что тебя, чей голос – о глубь, о мгла! —

      Мне дыханье сузил,

      Я впервые именем назвала

      Царскосельской Музы.

      Еще один огромный взмах —

      И спят ресницы.

      О, тело милое! О, прах

      Легчайшей птицы!

      Что делала в тумане дней?

      Ждала и пела…

      Так много вздоха было в ней,

      Так мало – тела.

      Не человечески мила

      Ее дремота.

      От ангела и от орла

      В ней было что-то.

      И спит, а хор ее манит

      В сады Эдема.

      Как будто песнями не сыт

      Уснувший демон!

      Часы, года, века. – Ни нас,

      Ни наших комнат.

      И памятник, накоренясь,

      Уже не помнит.

      Давно бездействует метла,

      И никнут льстиво

      Над Музой Царского Села

      Кресты крапивы.

      Имя ребенка – Лев,

      Матери – Анна.

      В имени его – гнев,

      В материнском – тишь.

      Волосом он рыж,

      – Голова тюльпана! —

      Что ж, осанна

      Маленькому царю.

      Дай ему Бог – вздох

      И улыбку матери,

      Взгляд – искателя

      Жемчугов.

      Бог, внимательней

      За ним присматривай:

      Царский сын – гадательней

      Остальных сынов.

      Рыжий львеныш

      С