Я снова слышу голос ная

      И вижу чудо-старика —

      Бредёт проулком тот, играя,

      Смеясь и пенясь, как река.

      В халате, сношенном до дыр,

      В заплатах, будто звёзды в небе,

      Идёт старик среди проныр —

      Поёт душой о мирном хлебе.

      Одежду лет, улыбок, слёз

      Седой игрец давно уж носит —

      В его саду ветвистых лоз

      Да не наступит сердца осень;

      Да ото сна очнёмся мы

      И улыбнёмся тихо звёздам

      Средь суеты, как средь весны,

      Открыв дорогу светлым грёзам.

      Что мне Нью-Йорк? Зачем Париж?

      Там жить свободно, говоришь?

      Увы, мой друг, не стану охать —

      И в Душанбе мне жить не плохо.

      Ничуть душой я не кривлю

      И не держу в кармане кукиш —

      Свой город искренно люблю:

      Любовь за деньги ты не купишь.

      Богат лишь сердцем, не мошной;

      Ни первый родом, ни последний,

      И потому кажусь смешной —

      Царей и дворников наследник.

      Тружусь средь сирот и детей,

      Любимых богом в мире оном,

      И без корысти в груде дней

      Я детворе служу с поклоном

      Но всё ж люблю я Душанбе

      Назло молве и прочим бедам —

      Как на духу, скажу тебе:

      Пока живу, я буду предан.

      И предан я своей стране

      Без громких слов и показухи:

      Стою, как колос на стерне,

      Тая в себе земные звуки.

      Но не один, среди друзей

      В своей стране и на чужбине:

      Я – гражданин планеты всей,

      А сердцем – добрый душанбинец19!

      Давно не видел Вас20, душа болит – ей душно

      В груди, как птице – в золотом плену,

      И гильотины час секундой равнодушья

      Отсечь стремится голову мою.

      Давно