Ныне все мы болеем теологией. Из истории русского богословия предсинодальной эпохи. Протоиерей Павел Хондзинский
Читать онлайн книгу.
xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_406" type="note">[406].
Эти страдания христиан, страдания Церкви, суть продолжение страданий ее главы Христа, которые святитель писал едва ли не с натуры:
«…течет кровь ручьями из источника жизни; отпадает тело кусками от святых его костей; летят по всему претору брызги святыя Его крови; падает на землю под столпом, не могши от ран стояти. Тут сверху жестокими ударами накрывают, раны на раны налагают, топчут ногами, за власы терзают… Где ж Твой легеон ангелов, ангелов Творче?… Апостоли оставили, ангели отступили, Бог Отец на смерть выдал <…> Спрашивает невеста: где обитаеши в полудни? Вот, на кресте, в шестом часу прибитый обитает… как дуга небесная вытянут на кресте… Виждь дугу и благослови сотворшаго Ю. Разные цветы на той дуге, и синие от битья, и червленыя от пролитыя крове. Поистине мир заслужил своими грехами больший потоп, нежели первое потомство Адамово; но вот знак примирения, дуга на облаке крестном протяженная. Как лук напряженный, из котораго стрелы сильнаго изощрены стреляются в сердце». Так реальность Христовых страданий преображается в космическое видение примиренного с Богом мира[407].
Святителя упрекали в надуманном барочном аллегоризме, но скорее это была просто мистическая одаренность и его сравнения «странны», как странны видения пророков[408]. Он вплетал события своей жизни в историю мира среди известий о чудесах, лунных затмениях, войнах и казнях. Его собеседники – святые, реальность Еолгофы и Страшного Суда[409] для него ничуть не менее осязаема реальности воочию виденных истязаний и пыток, и если он говорит, что с «лука крестного» мечутся в сердце стрелы любви, то говорит это не ради пышности риторического декорума, но ради собственной подлинной уязвленности этой любовью.
Вообще, учение о христианской любви, любви-мученичестве, любви-страдании, любви-жертве составляет подлинную вершину его богословия: «Несть истинная любовь, аще без креста, аще без страдания за любимаго»[410]. Страдания Церкви продолжают и дополняют страдания ее Главы: «…еже Он не дотерпе, аз в теле моем дотерпеваю»[411]. Это необязательно должны быть страдания за Христа, но обязательно во Христе: славой древних страстотерпцев Бориса и Глеба[412] увенчаются невинные страдальцы нового времени, среди которых и ныне пребывает Господь[413].
Но если не раз уже говорилось о западных мотивах в богословии святителя, значит ли это, что и учение о любви позаимствовано им хотя бы у принадлежавших той же эпохе Янсения и Фенелона?
Прежде всего, трудно сказать, насколько святитель был знаком с их работами. В его библиотеке, судя по всему, они отсутствовали. Из западных авторов не без одобрения упоминается у него Фома Кемпийский, но как учитель не столько любви, сколько смирения[414].
«Свт. Димитрий – мистик, об этом не следует забывать. И не все у него от гомилетической школы и традиции. Здесь не только схоластика Польши и Рима, не только литература Востока, здесь – мистический опыт праведника»
Страшно будет душе войти в тело, которое «в жизни сей себе бе лепотно, доброзрачно, краснолепно, любезно; а тогда будет безобразно, нелепо, скаредно, гнусно, мерзостно и ужасно… Лице в жизни сей писавшееся на прельщение, тогда будет смолою и пеплом горящим очернено…»
«…Мы же страждущие есмы, яко собирающий по трапезовании укрухи; сице от страданий Господних некие собираем останки, глаголющу апостолу, исполняю, рече, лишение скорбей Христовых в теле Моем (Кол. 1:24). Сиесть, еже Он не дотерпе, аз в теле моем дотерпеваю» (Там же. С. 245–246).
«Аще не за Христа гонение терпиши, обаче егда терпиши неповинно, и благодариши Бога, и то вмениттися, яко за Христа терпящему. Воспомяни страстотерпцев Российских Бориса и Глеба»
См. выше: «О новые страдальцы, страстотерпцы, мученицы: молю вас и увещеваю, не изнемогайте в терпении… В вас Христос есть и будет, а вы рцыте: аминь».
«Гость от западных стран чужий человек, но не с худым товаром, Фома, именуемый, свой сундучок открывает, свою, глаголю, кпижицу О подражании Христовом зовомую, отверзает пред очима нашима, и показывает един бисер, зовомый: смирение»