Давно меж листьев налились

      Истомой розовой тюльпаны,

      Но страстно в сумрачную высь

      Уходит рокот фортепьянный.

      И мука там иль торжество,

      Разоблаченье иль загадка,

      Но он – ничей, а вы – его,

      И вам сознанье это сладко.

      А я лучей иной звезды

      Ищу в сомненьи и тревожно,

      Я, как настройщик, все лады,

      Перебираю осторожно.

      Темнеет… Комната пуста

      С трудом я вспоминаю что-то,

      И безответна, хоть чиста,

      За нотой умирает нота.

      Есть слова – их дыханье, что цвет,

      Так же нежно и бело-тревожно,

      Но меж них ни печальнее нет,

      Ни нежнее тебя, невозможно.

      Не познав, я в тебе уж любил

      Эти в бархат ушедшие звуки:

      Мне являлись мерцанья могил

      И сквозь сумрак белевшие руки.

      Но лишь в белом венце хризантем,

      Перед первой угрозой забвенья,

      Этих вэ, этих зэ, этих эм

      Различить я сумел дуновенья.

      И, запомнив, невестой в саду,

      Как в апреле, тебя разубрали, —

      У забитой калитки я жду,

      Позвонить к сторожам не пора ли.

      Если слово за словом, что цвет,

      Упадает, белея тревожно,

      Не печальных меж павшими нет,

      Но люблю я одно – невозможно.

      Меж теней погасли солнца пятна

      На песке в загрезившем саду.

      Всё в тебе так сладко-непонятно,

      Но твое запомнил я: «Приду».

      Черный дым, но ты воздушней дыма,

      Ты нежней пушинок у листа,

      Я не знаю, кем, но ты любима,

      Я не знаю, чья ты, но мечта.

      За тобой в пустынные покои

      Не