Я продолжала совмещать учебу в институте с работой в больнице по ночам и выходным и, наконец, получила диплом врача. Позади интернатура в Туле и два года по распределению главным врачом в психинтернате одного из прилегающих к городу поселков. Последняя работа стала невыносимой из-за моего неравнодушия к обкрадыванию больных и эксцентричной женщины с парнокопытной фамилией на букву «П» – второго интернатского врача-психиатра. Ее никак не могли уволить за некоторые шалости, ибо она много знала: у кого что откуда взялось. П. постоянно писала во все инстанции жалобы на всех, даже на саму себя, била медсестер и абсолютно ничего не знала по своей специальности. После того, как на производственном собрании у директорских приближенных особ я добивалась ответа, куда идут деньги от разгрузочных работ на станции нашими больными, П. стали активно натравливать на меня. Она встречала меня у входных ворот, показывала задницу (возможно, этим она заразилась от своих пациентов за долгие годы медицинской службы), а потом ходила кругами с кирпичами и банками из-под краски. Присутствие сотрудников, больных, их родственников и даже проверяющих из отдела соцобеспечения ее ничуть не смущало. Директор оставался глух и нем. Я устроила недельную забастовку, сбегала к главному психиатру города (который как-то имел счастье познакомиться с П. лично) и сказала, что та собирается меня убить. Администрацию интерната вызвали в центр, где все преподнесли как конфликт двух врачей. Тогда я сделала ход конем: помирилась с П., вытряхнула из нее побольше компромата (ей было все равно против кого бороться – против меня или директора, лишь бы был процесс). И тут мне совсем неожиданно встретился бывший однокурсник Филипп. Теперь он работал психотерапевтом в больнице и по совместительству – председателем соответствующего