В пятницу во второй половине дня кабинет главного врача был полностью готов для моей гражданской казни. Три… женщины обложились уликами и учили речь. Дверь захлопнулась за последним опоздавшим, и главный огласил повестку дня. Коротко сказали о политике, ремонте, недостающих медикаментах и, наконец, перешли к основному вопросу. Заведующая начала издалека: открывается, мол, психотерапевтическое отделение, она нашла трех специалистов, молодых, но перспективных. К сожалению, они не смогли придти сюда: один задерживается, другой уже ушел, а третий не вышел на работу. Но она глубоко убеждена, что все это по уважительным причинам, и в следующий раз они обязательно хотя бы предупредят. Вторая из Трех… перехватила за рукав ее выступление: «У нас прошла проверка врачей, и результаты получились самые мрачные…» Далее шли лирические отступления о том, как они разочаровались, и фразеологические обороты в мой адрес. Минут десять ее речь плавно витала по комнате, кто-то даже всхрапнул. На этом главный врач встрепенулся, вышел из нирваны и решил заслушать обвиняемого, то есть меня: что я хочу сказать по этому поводу.

      – А что здесь неясного, Николай Николаевич? Трое Ваших заместителей задумали любыми силами запретить мне заниматься психотерапией. Почему – не знаю, может, трех перспективных ребят пристроить некуда.

      Поднялся переполох. Главный орал, что у меня не та поза, какую бы он предпочел, и отмахивался от Трех… женщин. Три… наперебой трясли аргументами. Заместительница неистово вопила, что у меня нет паспорта участка. Заведующая всем пыталась показать мой черновик (который свистнула из моей записной книжки) и заливалась воплем: «Она лечит псориаз!!!» Бригадирша – свое: «Она забирает себе чужих больных, а на свой участок не выходит!» Я почти в нос главному совала журнал и орала громче всех: «Вот мой паспорт участка!» Все остальные сидели, вобрав голову в плечи, в качестве пассивных бессловесных зрителей. Наконец, главный стукнул по столу кулаком:

      – Тихо! Замолчите все! А Вам, – на меня, – я запрещаю заниматься психотерапией в условиях диспансера! Понятно?

      – Согласна, только своим больным так и скажу.

      – Говорите, что хотите, но в диспансере чтобы этого больше не было.

      Я осталась очень довольна: так надоело тратить силы на шиши с маслом, а отбиваться теперь есть чем – главный врач против. Тут же устроюсь в первый попавшийся кооператив психотерапевтом и переведу своих больных на лечение на дому. А здесь буду спокойно посиживать на участке и поджидать подходящую специализацию.