Всё тоскует о забытом,

      О своем весеннем сне,

      Как Пьеретта о разбитом

      Золотистом кувшине…

      Все осколочки собрала,

      Не умела их сложить…

      «Если б ты, Алиса, знала,

      Как мне скучно, скучно жить!

      Я за ужином зеваю,

      Забываю есть и пить,

      Ты поверишь, забываю

      Даже брови подводить.

      О Алиса! дай мне средство,

      Чтоб вернуть его опять;

      Хочешь, все мое наследство,

      Дом и платья можешь взять.

      Он приснился мне в короне,

      Я боюсь моих ночей!»

      У Алисы в медальоне

      Темный локон – знаешь чей?!

      «Как поздно! Устала, зеваю…»

      «Миньона, спокойно лежи,

      Я рыжий парик завиваю

      Для стройной моей госпожи.

      Он будет весь в лентах зеленых,

      А сбоку жемчужный аграф;

      Читала записку: «У клена

      Я жду вас, таинственный граф!»

      Сумеет под кружевом маски

      Лукавая смех заглушить,

      Велела мне даже подвязки

      Сегодня она надушить».

      Луч утра на черное платье

      Скользнул, из окошка упав…

      «Он мне открывает объятья

      Под кленом, таинственный граф».

      Память о солнце в сердце слабеет.

      Желтей трава.

      Ветер снежинками ранними веет

      Едва-едва.

      В узких каналах уже не струится —

      Стынет вода.

      Здесь никогда ничего не случится, —

      О, никогда!

      Ива на небе пустом распластала

      Веер сквозной.

      Может быть, лучше, что я не стала

      Вашей женой.

      Память о солнце в сердце слабеет,

      Что это? Тьма?

      Может быть!… За ночь прийти успеет

      Зима.

      Ах, дверь не запирала я,

      Не зажигала свеч,

      Не знаешь, как, усталая,

      Я не решалась лечь.

      Смотреть, как гаснут полосы

      В закатном мраке хвой,

      Пьянея звуком голоса,

      Похожего на твой.

      И знать, что всё потеряно,

      Что жизнь – проклятый ад!

      О, я была уверена,

      Что ты придешь назад.

      Как соломинкой, пьешь мою душу.

      Знаю, вкус ее горек и хмелен.

      Но я пытку мольбой не нарушу.

      О, покой мой многонеделен.

      Когда кончишь, скажи. Не печально,

      Что души моей нет на свете.

      Я