Отец и дед рыбачили вдвоем.

      Был (час езды от Курского вокзала)

      Известный лишь немногим водоем,

      В котором потрясающе клевало.

      И наступал счастливейший из дней

      И я стоял дозорным при уловах,

      И до смерти боялся окуней,

      Огромных, неестественно лиловых.

      Когда мы наш улов несли домой,

      Прохожие с расспросами совались.

      А дед с отцом рядили меж собой

      О рыбинах, которые сорвались.

      О! Были удивительно вкусны

      Уловы те. От памяти немею…

      А после про рыбалку снились сны

      Такие,

             что куда Хемингуэю!

      Но так бывало только раз в году,

      В конце весны.

                       От мая и до мая

      Я ждал, не понимая, что расту,

      Как до сих пор еще не понимаю.

      …И по чему судить, что мы растем?

      По счету дней, иль памяти былого,

      Иль по тому, что умер водоем,

      А дед уже не принесет улова?

      Читая сказки – мучась, холодея,

      Желая зла кощеям и ягам,

      Я удивлялся, что и чародеи

      Неравнодушны все-таки к деньгам!

      А ведь у колдунов свои законы,

      Им ведом всемогущества секрет:

      Взмахнут рукою – прилетят драконы,

      Шепнут – и грянет ливень из монет.

      У магов на цепях томятся смерчи,

      А их чертоги только снятся нам.

      Но, видимо, платить по-человечьи

      Приходится порой и колдунам…

      По духу, по плоти, по сути —

      Во всем, что природой дано,

      Они очень добрые – л ю д и

      И очень сердечные,

                              но

      Их много,

                  их много на свете,

      Их море – людей!

                            Оттого

      Им трудно бывает заметить.

      Заметить тебя,

                        одного…

      Раз в год, в преддверье холодов,

      Отводят воду из прудов.

      И вот открыта память дна,

      Душа пруда обнажена!

      Дно вычистят. И лишь тогда

      Сюда опять придет вода.

      Младенческую память дна

      Укроет мутная волна.

      …А я бы не прожил и дня,

      Когда б хоть раз вот так меня!

      Очень хочется петь о России,

      Будто светлая тягость во мне!

      Много пели, но можно красивей.

      Как весомы слова в тишине!

      Вот и я начинаю: «Россия…»

      Но едва первый звук раздался,

      Обступают

                  иные