Все мы дети огромной великой страны

      И воспитаны были на книгах добра.

      Жаль, что книгам и песням судьбой сочтены

      Дни звучания и славы родного двора.

      Очень жаль, что в жестокие дни перемен

      Мы сожгли очень много, а что же взамен?

      Я не верю в кликуш, в беспросветную мглу.

      Вот появится кто-то, кто выше других,

      Кто не любит железом, как он, по стеклу

      И, возможно, поднимет всех тех, кто затих!

      Нет, мне не добраться до цели

      Без Веры, Надежды, Любви,

      И волосы пусть поседели,

      Любовь в моём сердце, живи,

      А с нею незрячая Вера,

      Надежда – последней в строю.

      Пусть рухнет вся Новая Эра,

      Я с ними всегда устою.

      Старинный подсвечник, что в кухоньке летней,

      Стоявший в углу, весь седой, незаметный,

      Вниманье привлёк своим странным узором.

      Его я достал и внимательным взором,

      В руках покачав, осмотрев подетально,

      Почистить решил, словно был он хрустальный.

      Когда осторожно я пыль удалил,

      Он золотом бронзы меня ослепил.

      Как долго светил он в далёкой ночи

      Шутам ли, красавицам, или героям,

      Что воск от расплавленной белой свечи

      Покрыл его плотно немаленьким слоем.

      Неясно просматривался сложный узор,

      Неведомым мастером чудно отлитый,

      Чьё имя и память искусным огнём

      Расплавлено и на века в нём залито!

      Мы романтику боя

      исключили на раз.

      Было время такое —

      оно выбрало нас —

      Молодых и безусых

      и не знавших войну.

      Мы на плитах могильных

      проклинали страну…

      Мы не все возвратились —

      половина из нас…

      А верхи суетились —

      те, кто отдал приказ.

      Как страна изменилась,

      не скажу никому.

      Что мы там защищали,

      не понять самому.

      Ни