Здесь древних лаков дух

      Беседует с веками…

      Люблю тебя, Кумух,

      С полями и лугами.

      Люблю Турувалу —

      Хмельных ключей долину.

      Хвалу Лухувалу

      Пою за взлет былинный

      Хребтов и троп чреду,

      Где и успех и горесть,

      И радость и беду

      Равно

      Встречает горец…

      Тебя люблю, Вицхи!

      Твоих садов кипенье.

      За теплоту руки,

      Горянок гордых пенье.

      Здесь и два века жить

      Была б судьба легка мне.

      Способны пробудить

      Они любовь и в камне!..

      Но и при счастье том

      В долгу я буду, люди,

      Пред вами,

      Чьим трудом

      Мой край прославлен будет.

      Положено гостю

      Оказывать честь.

      Вопрос задают мне:

      – Не хочешь ли есть?

      Странный обычай

      На Севере есть.

      В горах Дагестана

      Порядок другой.

      Воскликнет хозяин:

      – К столу, дорогой!

      В горских аулах

      Обычай такой.

      Хозяину дома

      Не возражай,

      Хозяина дома

      Не обижай.

      Закон уважай!

      До дома верст почти две тыщи,

      Но, расстоянью вопреки,

      Мне захотелось горской пищи,

      И я купил кулек муки.

      И на огонь кастрюлю с ходу

      Поставил,

      глянув на часы,

      И опустил при этом в воду

      Кусок бараньей колбасы.

      Из теста ровного я вскоре

      Слепил хинкалы,

      и они

      Ракушкам, что белеют в море,

      Все были внешностью сродни.

      И, подкрутив слегка горелку,

      Чей пламень слишком жарок был,

      В большую плоскую тарелку

      Я колбасу переложил.

      Чеснок – огня родное чадо.

      Ошинковав его бока,

      Подливку сделал я, как надо,

      Из огненного чеснока.

      И острый запах, как в ауле,

      Я вожделенно уловил.

      И в лоно бурное кастрюли

      Хинкалы тихо опустил.

      И, дав еще кастрюле малость

      Побыть в клубящемся пылу,

      Достал вино.

      И мне осталось

      Друзей потребовать к столу.

      Они, как следует мужчинам,

      Явились вмиг на мой порог.

      И чеснока и перца с тмином

      Здесь ноздри запах им ожег.

      И не пришлось скучать бокалам,

      Сверкающим, как луч, росой.

      – Прошу закусывать хинкалом!

      – О, нет! Мы – лучше колбасой!

      Казалось им,

      в горах рожденный,

      Лишь я способен есть хинкал,

      Что дан желудок мне луженый,

      Достойный всяческих похвал.

      Их уговаривать отчаясь,

      Сам на хинкал я приналег.

      И мысленно они, печалясь,

      Мне