Моя бы давно закатилась звезда,

      Когда б не имел я родного гнезда,

      Словно кукушка в горах.

      Когда бы для меда у горных высот

      Я не лепил бы старательно сот,

      Был бы подобен слепню.

      Небо голубое,

      Голубое море.

      Будто бы соперничают

      Счастьем чистоты.

      И сады,

      В апрельском, ласковом уборе,

      И на Тарки – Тау первые цветы…

      Только что случилось?

      Горец плачет.

      Плачет горец.

      Хоть на слезы скуп!

      В бороду седую

      Неумело прячет

      Светлую улыбку

      Повлажневших губ.

      Говорит:

      – Дождался,

      Вьется в космос стежка! —

      Говорит:

      – Гагарин! —

      Вглядываясь в даль.

      Говорит, что стоит

      Обождать немножко,

      И заменит стежку эту —

      Магистраль!

      Да, уж так случилось:

      Плачет горец.

      Горец плачет,

      Не прикрыв глаза.

      В бороде улыбку

      Неумело прячет

      И летит по радуге

      Каждая слеза!

      Деревья, как солдаты в наступленье,

      Берут в бою нелегком высоту.

      А у подножий – буйное цветенье,

      И рвет поток ущелья тесноту.

      Одолевают скалы – единицы,

      Для них нелегок край передовой,

      И, охраняя зелени границу,

      Здесь дерево стоит, как часовой.

      Лишь самые отважные когда – то

      Стояли на горах, как на посту,

      Но новые деревья, как солдаты,

      И умирая, рвутся в высоту!

      Зрелость расходует силу.

      Дерзок и смел молодой.

      Держат вершины Вацилу

      Весь небосвод над собой.

      Все это верно, как то, что

      Все перед жизнью равны,

      И не с другой, —

      а с восточной

      Солнце встает стороны.

      Так же, как стенам опорой

      Должен фундамент служить,

      Стены – поддержка, которой

      Можно ль стропила лишить!

      Да, мы фундамента камни,

      Молодость – стройность колонн,

      К звездам поднявших над нами

      Купол грядущих времен.

      Когда человек улыбнулся впервые

      В своей деревянной прадедовской зыбке,

      Земля расплескала цветы луговые

      Навстречу бесхитростной, тихой улыбке.

      Когда засмеялся он громко и гордо

      И смех подхватило, размножило эхо,

      Обвалами вздрогнули древние горы,

      Земля задрожала от дерзкого смеха.

      Балхарец – гончар за работу спокоен:

      Сделан кувшин не простой.

      В ауле такой наполняться