Знакомы скоты мне, что жаждут в объятья

      Тебя заключить для утех мимолетных.

      Ты – камень священный, и вызов послать я

      Не дрогну любому из этих животных.

      Английских кровей не тобой ли жереба

      Была своенравная, злая кобыла?

      Иль кроткая лань ты, по милости неба,

      Которую женщина грудью кормила?

      Скажи, Халимат, бесподобные эти

      Черты у тебя появились откуда?

      Просил ли отец твой в аульской мечети

      Послать ему свыше не дочку, а чудо?

      Кому удавалось и в коем-то веке

      Разбитое сердце собрать по кусочку?

      Какой правоверной, хоть будь она в Мекке,

      Родить удавалось подобную дочку?

      Не каждый ли зуб твой подобен алмазу?

      В окошко с улыбкой ты глянешь – и снова

      Движенье луны остановится сразу

      И вымолвить я не смогу даже слова.

      Известно в ауле: прозренье незрячим

      Способен твой взгляд возвращать, но при этом,

      Как небо полуденным солнцем горячим,

      Всех зрячих слепит он зимою и летом.

      Но если еще ты блистательней станешь,

      А клонится к этому дело, похоже,

      Боюсь я, что скоро во всем Дагестане

      Погибнут мужчины и женщины тоже.

      Согласен: пусть будет семижды мне плохо

      На небе седьмом, лишь бы здесь, дорогая,

      Счастливым я был до последнего вздоха,

      Стихи о любви нашей пылкой слагая.

      Былые удачи, былые просчеты

      Сочту я дождинкой, упавшею в реку.

      Склони свою голову мне на плечо ты,

      Блаженство любви подари человеку!