Водоём в саду моём

      Синеву пронзает

      И серебряным копьём

      В небе исчезает.

      И не молкнет птичий хор.

      И в прохладе сада

      Дивных вымыслов ковёр

      Ткёт Шахерезада.

      Ятаган свой закалив

      В пламенном Дамаске,

      Правоверными халиф

      Правит без опаски.

      И эмиры дальних стран

      В прахе распростёрты,

      Словно суру, чтут фирман

      Оттоманской Порты.

      Общей связаны судьбой

      Верные сунниты.

      Мы учёностью с тобой

      Оба знамениты.

      Оба смело мчимся в бой,

      Молимся на Мекку…

      Так признай же над собой

      Братскую опеку!»

      «Не согласен, – говорит

      Дагестан Стамбулу, —

      Предан исстари мюрид

      Своему аулу.

      Ведь червонцами бренча,

      У твоей чинары

      Всю листву, как саранча,

      Съели янычары.

      И, свирепостью дыша,

      Пламенем одетый,

      Ненасытный твой паша

      Душой своей витает.

      Пусть не в золоте клинок

      И ножны потёрты —

      Не сложу его у ног

      Лицемерной Порты.

      Вечно видеть в ней врага

      Я не перестану;

      Вечно будет дорога

      Воля Дагестану.

      Для того, кому мила

      Только доблесть сердца,

      Кроме горного орла,

      Нет единоверца.

      И, не знавшие цепей,

      Два свободных брата —

      Мне Койсу моя милей

      Тигра и Евфрата!»

      И, сказав, исторг клинок,

      Сотворил молитву

      И, как прежде одинок,

      Устремился в битву.

      И предрёк Стамбул тогда

      Гибель тариката,

      Отступившись навсегда

      От меньшого брата.

      И, рукой махнув, пропал

      За Эвксинским Портом —

      Там, где пенящийся вал

      Слился с горизонтом.