Но что потом сбылось со мной —

      Не помню… Свет казался тьмой,

      Тьма – светом; воздух исчезал;

      В оцепенении стоял,

      Без памяти, без бытия,

      Меж камней хладным камнем я;

      И виделось, как в тяжком сне,

      Все бледным, темным, тусклым мне;

      Все в мутную слилося тень;

      То не было ни ночь, ни день,

      Ни тяжкий свет тюрьмы моей,

      Столь ненавистный для очей:

      То было – тьма без темноты;

      То было – бездна пустоты

      Без протяженья и границ;

      То были образы без лиц;

      То страшный мир какой-то был,

      Без неба, света и светил,

      Без времени, без дней и лет,

      Без Промысла, без благ и бед,

      Ни жизнь, ни смерть – как сон гробов,

      Как океан без берегов,

      Задавленный тяжелой мглой,

      Недвижный, темный и немой.

      Вдруг луч внезапный посетил

      Мой ум… то голос птички был.

      Он умолкал; он снова пел;

      И мнилось, с неба он летел;

      И был утешно-сладок он.

      Им очарован, оживлен,

      Заслушавшись, забылся я,

      Но ненадолго… мысль моя

      Стезей привычною пошла,

      И я очнулся… и была

      Опять передо мной тюрьма,

      Молчанье то же, та же тьма;

      Как прежде, бледною струей

      Прокрадывался луч дневной

      В стенную скважину ко мне…

      Но там же, в свете, на стене

      И мой певец воздушный был:

      Он трепетал, он шевелил

      Своим лазоревым крылом;

      Он озарен был ясным днем;

      Он пел приветно надо мной…

      Как много было в песне той!

      И все то было – про меня!

      Ни разу до того я дня

      Ему подобного не зрел!

      Как я, казалось, он скорбел

      О брате, и покинут был;

      И он с любовью навестил

      Меня тогда, как ни одним

      Уж сердцем не был я любим;

      И в сладость песнь его была:

      Душа невольно ожила.

      Но кто ж он сам был, мой певец?

      Свободный ли небес жилец?

      Или, недавно от цепей,

      По случаю к тюрьме моей,

      Играя в небе, залетел

      И о свободе мне пропел?

      Скажу ль?.. Мне думалось порой,

      Что у меня был не земной,

      А райский гость; что братний дух

      Порадовать мой взор и слух

      Примчался птичкою с небес…

      Но утешитель вдруг исчез;

      Он улетел в сиянье дня…

      Нет, нет, то не был брат… меня

      Покинуть так не мог бы он,

      Чтоб я, с ним дважды разлучен,

      Остался вдвое одинок,

      Как труп меж гробовых досок.