В этой тесной «хрущёвке» долго

      На ля-ля не потратишь миги:

      К потолку – стеллажи да полки,

      А на них всюду – книги, книги.

      У окна – стол, в углу – диванчик,

      В его недрах тряпьё постели.

      А хозяин-доцент – как мальчик,

      Хоть виски давно побелели.

      И на крохотной кухне чудом

      Стеллажи уместил затейник,

      А из скудной его посуды

      Больше всех закопчён кофейник.

      Был когда-то женат и честно

      Нёс семейных забот вериги,

      Но семье не хватало места,

      А доценту – всё книги, книги.

      Их чтение – жизнь, не леность,

      Раз познание – жизни око;

      Вот снимает, как драгоценность,

      Он прижизненный томик Блока…

      Не святой и не гениальный,

      Для студентов – чудак занятный,

      Но подвижник жизни вербальной,

      Но хранитель мысли печатной…

      Сын порой заедет под вечер,

      Программист, книг не любит с детства,

      Но ведь папа-доцент не вечен,

      Миллионное здесь наследство.

      Для чего я слова выбираю

      день за днём, и любя, и скорбя;

      то зачёркиваю их, то черкаю?..

      Я не знаю, поверьте, не знаю, может,

      просто ищу в них себя.

      Снова осень и небо сурово

      топит дали и выси во мгле…

      Как нужна мне сегодня основа —

      то последнее Божие слово,

      по которому я на земле!

      Рисунок сердца на томографе

      багрянец плещет на экран,

      как клёна лист в кинематографе,

      под ветром бьющийся в туман.

      Прожилки, разбегаясь веером,

      и коронаров узкотня

      наглядно говорят, что севером

      уже дохнуло на меня.

      В заре заледенеют лужицы,

      осенний воздух будет чист,

      и так красиво он закружится,

      оторванный