Прочитал всё с увлеченьем,

      В душу автора всю влез,

      Относясь к нему с почтеньем:

      Он не подлых чувств был бес,

      А любви пронёс он святость:

      – Сохранил её Честь я,

      Ведь любимая – ввек радость!

      Вот любви цела ладья

      Средь страшенных волн соблазна,

      Могут что вон поглотить,

      Поступал чтоб вон проказно,

      Легкомысленную прыть

      Проявляючи в интиме

      С кем‐то вольно всё подряд

      Не с деяньями благими,

      Быв животно коим рад.

      Нет! Пронёс святую душу,

      Будто факел средь ночи,

      Впав не в серенькую клушу.

      Вот его и не топчи

      Ввек ехидным насмеханьем,

      Тыча пальчиком вослед…

      Жил, живёт всегда с пыланьем,

      Оставляя чистый след

      Чувств прекрасных за собою,

      Не предавши ту на миг,

      В душу что впустил с любовью,

      Чей желанен вечно лик!

      Образ, всех собой затмивший,

      Восхищенья дивный пик!

      Он один под мира нишей.

      Вот любовью и велик

      Всю‐то жизнь был этот автор,

      Предан личности одной,

      Чувств великий был фарватер,

      Хоть судьба и стороной

      Всё несла, крутя, как щепку,

      Кинув в свой водоворот…

      Вот не вытянул он репку

      Счастья, хоть тянул не год.

      Но любовь давала силы,

      Чтобы выстоять в пути,

      Ведь черты любимой милы,

      Мыслью тщился к ней дойти,

      Разговаривал заочно,

      Отвечая за неё,

      То высказывал построчно,

      Строк в тетради ведь жильё.

      Имя автора скрывал всё

      Длинный текст тетради сей,

      Но всё ж поиск мой удался,

      Ибо розыск взвил бравей.

      Звался пылкий почитатель,

      Будь известно, Владислав,

      Чувств великих он старатель,

      Средь любовных жил он лав,

      Что его подогревали

      Жарким, пламенным огнём,

      Жили в дивном карнавале,

      Всласть души любивши дом.

      Ида – имя той любимой,

      Красовалось, как цветок

      Иль звездою негасимой,

      Чей полёт весьма высок!

      Поражён был я бурленьем

      Чувств в любовном сём котле,

      Относясь к ним с умиленьем,

      Как к цветочкам на столе.

      Вызывала восхищенье

      Негасимая любовь,

      Ею было умиленье…

      Да! Да! Да! Явилась вновь

      Мысль сказать об этом людям,

      Показать всю святость чувств,

      Мол, такими, люди, будем,

      Красотой ведь мир не пуст.

      Но творение чужое.

      Был с того бы плагиат.

      Не хотел я быть в разбое,

      Поделиться был же рад

      Этим трепетнейшим дивом,

      Показать весь славный блеск,

      Что и в горе быть