Время ускорилось, и впечатленье такое,

      Будто писать эту повесть наскучило Богу, –

      И отменив болтовню, перекуры, простои,

      Темп набирая, он дело ведёт к эпилогу.

      Бог с тобой, Господи!

      Долго ли в нашем-то деле

      Скомкать концовку,

      неверное сделав движенье?

      Если тебе персонажи твои надоели –

      Можно детей их использовать

      для продолженья!

      Дети не глянутся –

      можно задействовать внуков:

      Вон, Голсуорси попробовал –

      вышло не худо…

      Господи!

      Столько листов измарав и отстукав,

      Гнаться ли за достоверностью?

      Чудо так чудо.

      Встаньте, кто помнит чернильницу-непроливайку,

      Светлый пенал из дощечек и дальше по списку:

      Кеды китайские, с белой каёмочкой майку,

      И промокашку, и вставочку, и перочистку.

      Финские снежные, в синих обложках тетради,

      День, когда всем принести самописки велели,

      Как перочистки сшивали, усердия ради,

      С пуговкой посередине, – и пачкать жалели.

      Встаньте, кто помнит стаканчик за семь и за десять,

      Пар над тележками уличных сиплых кудесниц, –

      С дедом однажды мы в скверике при Моссовете

      Сгрызли по три эскимо, холоднейших на свете.

      Разные нити людей сочленяют: богатство,

      Пьянство, дворянство… порука у всех круговая,

      Пусть же пребудет и наше случайное братство:

      Встаньте, кто помнит, – и чокнемся, не проливая!

      Прогульщик и прогульщица

      Прогуливали день:

      Брели вдвоём сквозь белый свет

      И голубую тень,

      По самой лучшей из дорог,

      Испытанной и старой,

      И проходили за урок

      По полтора бульвара.

      Прогульщик и прогульщица

      Расстаться не могли.

      Когда бульвары кончились,

      Они в музей зашли.

      Повесив куртки на крючки,

      В Египетском отделе

      В пластмассовые номерки

      Друг дружке пальцы вдели.

      Кусочек неба в мокром тротуаре,

      Серебряный просвет в ноябрьской хмари,

      Бананы дерзостные на лотке,

      Мороженое в стынущей руке –

      Какое счастье! Нас опять прощают,

      Включают свет и сласти обещают,

      И можно уложиться