Волхв и священник в этот миг едины,

      Все против хана, Киев догорит,

      Князь Ярослав, узрев его руины,

      Ходил по пепелищу до зари…

      И никого в тумане не осталось,

      И степь зовет Батыя в грозный час,

      Лишь тень княгини пред конем металась

      И исчезала, колокольный глас

      Ему приснится позже, на закате,

      И встрепенувшись, он пойдет на Русь.

      И вдохновенье дикое охватит,

      Там воины воскресли, там дерутся….

      Там тень княгини, им непокоренной,

      Сведет в могилу, и хрипит Батый.

      Князь Ярослав седой и отрешенный,

      Смотрел с тоской на даль степей и ширь.

      И Александр, победитель шведов,

      Придет к нему с поклоном на заре,

      Но Русь жива, и путь ее неведом,

      В жару, в степи там сокол на заре,

      Как древний Волхв, несет ему проклятье.

      И победитель воет от тоски,

      И ведьма, сотворившая заклятье,

      Смеется сквозь туман, к нему летит.

      И окруженный женщинами, дремлет,

      Готов весь мир швырнуть к ее ногам,

      Батый сердит, он проклинает землю,

      Которую я хану не отдам.

      Князь Александр склонил пред ним колени.

      Мир пошатнулся, Киев догорел,

      И только волхв далекий вдохновенно

      Батыя извести всегда хотел.

      Он, покоривший призрачную землю,

      Еще пирует у ночных костров,

      Батый сердит, сгоревший Киев внемлет,

      Но не понимает грозных слов….