Мне помнится, в послевоенный год

      Я нищего увидел у ворот —

      В пустую шапку падал только снег,

      А он его вытряхивал обратно

      И говорил при этом непонятно.

      Вот так и я, как этот человек:

      Что мне давалось, тем и был богат.

      Не завещаю – отдаю назад.

      Объятья возвращаю океанам,

      Любовь – морской волне или туманам,

      Надежды – горизонту и слепцам,

      Свою свободу – четырём стенам,

      А ложь свою я возвращаю миру.

      В тени от облака мне выройте могилу.

      Кровь возвращаю женщинам и нивам,

      Рассеянную грусть – плакучим ивам,

      Терпение – неравному в борьбе,

      Свою жену я отдаю судьбе,

      А свои планы возвращаю миру.

      В тени от облака мне выройте могилу.

      Лень отдаю искусству и равнине,

      Пыль от подошв – живущим на чужбине,

      Дырявые карманы – звёздной тьме,

      А совесть – полотенцу и тюрьме.

      Да возымеет сказанное силу

      В тени от облака…

      Не мята пахла под горой

      И не роса легла,

      Приснился родине герой.

      Душа его спала.

      Когда душа в семнадцать лет

      Проснулась на заре,

      То принесла ему извет

      О золотой горе:

      – На той горе небесный дом

      И мастера живут.

      Они пируют за столом,

      Они тебя зовут.

      Давно он этого желал —

      И кинулся, как зверь.

      – Иду! – он весело сказал.

      – Куда? – спросила дверь. —

      Не оставляй очаг и стол.

      Не уходи отсель,

      Куда незримо ты вошел,

      Не открывая дверь.

      За мною скорбь, любовь и смерть,

      И мира не обнять.

      Не воздыми руки на дверь,

      Не оттолкни, как мать.

      – Иду! – сказал он вопреки

      И к выходу шагнул.

      Не поднял он своей руки,

      Ногою оттолкнул.

      Косым лучом насквозь прошел

      Простор и пустоту.

      В тени от облака нашел

      Тяжелую плиту.

      Холодный мох с плиты соскреб,

      С морщин седых стихов:

      «Направо смерть, налево скорбь,

      А супротив любовь».

      – Хочу! – он слово обронил. —

      Посильное поднять,

      Тремя путями этот мир

      Рассечь или обнять.

      Стопа направо повела,

      И шёл он триста дней.

      Река забвения легла,

      Он вдоль пошёл по ней.

      Река без тени и следа,

      Без брода и мостов —

      Не отражала никогда

      Небес и облаков.

      И червяка он повстречал

      И наступил ногой.

      – Куда ползёшь? – Тот отвечал:

      – Я червь могильный твой.

      На счастье взял он червяка

      И пронизал крючком.

      Закинул. Мертвая река

      Ударила ключом.

      И