Где-то на юге, почти в окончании карты,

      я остался на зиму, чтобы не греть канаву

      где-то на севере с видом на ту эскадру,

      что защищает от внешних врагов державу.

      Здесь окончание лета ещё ничего не значит.

      Солнце в своём зените перебивает осень.

      Даже листва, слетая, как с чёрной доски задача —

      на пол – не умирает, и ветер её наносит,

      как ориентир на карту, где я в самом центре круга,

      а по бокам не лучший, но вариант спасенья.

      Вино и поднос с хинкали – вот достоянье юга —

      это и есть, наверно, зимний варьянт везенья.

      Осень, ещё немного, и превратится в лужу.

      Лодочники выносят на берег свою посуду.

      Видимо, всё же лучший выбор – встречать здесь стужу —

      всё-таки край державы и милый пейзаж повсюду.

      Империей правит осень, как снами ночь.

      То ли привычка, то ли прогноз погоды,

      то ли то и другое, но сны точь-в-точь

      продолжение осени, т. е. – каприз природы.

      Ночью здесь правит вымысел, т. е. – бред.

      Т. е., если уснул, вариант проснуться

      не всегда присутствует, т. е., когда ответ

      не в самой подушке, в которую окунуться,

      как в ночное облако, и не найти следы,

      спутав все карты будням в конце недели,

      смяв, как бумагу, ориентир воды

      в мокрую простынь со снятой уже постели.

      Ночью здесь даже призрак стучит в окно,

      чтобы случайно с домом не ошибиться,

      чтобы не вышло, как в старом немом кино —

      Есть кто живой?.. – а в ответ лишь туман клубится.

      Империя, смяв подушку, спит, как дитя.

      Редкая птица позволит ночное пенье,

      даже случайно, даже почти шутя,

      желая сгинуть, как призрак, в ночном забвеньи.

      Ночью, как осень, сползая в сплошные сны,

      маленький город – Империя в три обхвата,

      прячется в облако, чтобы опять, увы,

      не оказаться, как раньше, во всём виноватым,

      и не сравняться с кладбищенским строем крестов,

      где всё по полочкам – даты рожденья и смерти,

      где сообщения почтою, в несколько снов,

      приходят досрочно и лишь в деревянном конверте,

      как извещение из городского суда,

      что ты свидетель, а дальше лишь время и дата,

      когда тебя примут… Уже не составит труда —

      куда-нибудь прочь из Империи облаком смятым.

      Едва народившись, светило уходит прочь —

      короток день зимою. И только утро

      сохраняет