Вот дерево – оно ещё живёт.

      Погода разрешила продолженье

      недолгое, как раньше перелёт

      осенний птицам. Воздух без движенья.

      Ворона, сев на ветку, мелет чушь,

      кромсая коготком древесный остов

      он недовольства, что в такую глушь

      завёл язык, а выбраться – непросто

      из этих мест. Любой ориентир,

      как отраженье, пялится обратно

      на свой оригинал. Холодный мир

      грозит бесчинствами и снегом, вероятно,

      по самое гнездо. Она глядит.

      В глазах тоска, а небо – дальше. Дальше.

      Сильней сжимает ветку – впереди

      ещё зима, т. е. проблемы, значит.

      До Рима не добраться – от тоски.

      А до Москвы, тем более – не выйдет —

      все поезда настолько коротки,

      что даже в проездном билете имя —

      не гарантирует поездку вдоль реки.

      Куда-нибудь, в деревню, налегке,

      всю собственность упрятав по карманам.

      Туда, где паучок на потолке

      рисует карту мира, как-то странно

      сближая страны, где вода в реке

      не пахнет тиной, как вода из крана.

      Куда-нибудь, в заштатный городок,

      затерянный во глубине Отчизны,

      где старожилы коротают срок,

      не отличая вымысла от жизни.

      И где правитель глуп, но не жесток.

      До Рима, до Москвы… – куда-нибудь,

      где есть покой, и только ветер душу

      терзает беспокойством – в добрый путь

      туда, где мир ещё способен слушать

      того, чей шёпот, слышимый чуть-чуть.

      Ещё одна зима наполовину состарилась – не худшую, наверно.

      И, созерцая общую картину,

      вдруг видишь, что вокруг не так уж скверно

      всё получилось – и не только выжил,

      но даже умудрился не замёрзнуть

      в пустой квартире. Из прогнозов слышал,

      что дальше будет всё уже серьёзно.

      Как будто бы уже конец творенью.

      Но дворник чистит снег, горят витрины.

      И я пишу своё стихотворенье,

      чтоб тоже не пропасть – наполовину,

      на четверть даже, не смотря на возраст,

      что исчисляю не по дням рожденья,

      что было бы, наверно, слишком просто,

      сместив в календаре расположенье

      печальных цифр. Погода греет память

      своим присутствием в окне. Горит светильник.

      Чернила не о тех, кого нет с нами,

      страдают, но о выживших. Будильник

      который