Зрение, после дождя, находит только пропажу.

      видимо – ради этого всё и было…

      то есть, вполне возможно, что часть пейзажа —

      была готова, чтобы её размыло,

      увековечив тем самым пустое место,

      откуда не то, что птицы – ветвистый шорох…

      всё – в одночасье – вместе с водой исчезло,

      освободив от лишнего этот город…

      с тополиным пухом. Глаз теребит деревья,

      перебирает ветвистый немой рисунок —

      на фоне облака, что коротает время

      после дождя, уткнувшись в печальный сумрак.

      Ночью все кошки тёмно-мышиного цвета —

      глаз различает только пустое место…

      и иногда полоску дневного света,

      но это чуть позже – ближе уже к рассвету,

      то есть когда – другой – по составу воздух…

      и никого, кто мог бы отвлечь вниманье,

      видимо – так и было, когда был создан —

      весь этот мир – после дождя – дыханьем.

      Из списка мест, куда я ни ногой —

      не исчезает улица, где вырос,

      куда второй раз – только на покой,

      чтобы, в конце концов, действительно – всё сбылось

      или сбылось – словесная игра —

      не на площадке детской перед домом,

      а где-то рядом, где кричит – Пора —

      какая-то старушка в незнакомом

      цветном халате… но не говорит —

      куда пора и как к ней обращаться…

      Луна, меж тем, торжественно горит,

      давая шанс неспящим домочадцам —

      хоть что-то в длинном списке разглядеть

      и распознать какое-нибудь имя —

      знакомое не полностью – на треть —

      пока луна не занята другими,

      такими же, кто, как и я – не спит,

      чернилами распарывая время,

      пока луна, как солнышко, висит,

      не раздражая спящие деревья —

      свечением… Из каждого угла

      выглядывает кто-то осторожный,

      кто