При жизни Вы его любили,

      И в верности клялись навек,

      Несите же венки из лилий

      На свежий снег.

      Над горестным его ночлегом

      Помедлите на краткий срок,

      Чтоб он под этим первым снегом

      Не слишком дрог.

      Дыханием души и тела

      Согрейте ледяную кровь!

      Но, если в Вас уже успела

      Остыть любовь —

      К любовнику – любите братца,

      Ребенка с венчиком на лбу,—

      Ему ведь не к кому прижаться

      В своем гробу.

      Ах, он, кого Вы так любили

      И за кого пошли бы в ад,

      Он в том, что он сейчас в могиле —

      Не виноват!

      От шороха шагов и платья

      Дрожавший с головы до ног —

      Как он открыл бы Вам объятья,

      Когда бы мог!

      О женщины! Ведь он для каждой

      Был весь – безумие и пыл!

      Припомните, с какою жаждой

      Он вас любил!

      Припомните, как каждый взгляд вы

      Ловили у его очей,

      Припомните былые клятвы

      Во тьме ночей.

      Так и не будьте вероломны

      У бедного его креста,

      И каждая тихонько вспомни

      Его уста.

      И, прежде чем отдаться бегу

      Саней с цыганским бубенцом,

      Помедлите, к ночному снегу

      Припав лицом.

      Пусть нежно опушит вам щеки,

      Растает каплями у глаз…

      Я, пишущая эти строки,

      Одна из вас —

      Неданной клятвы не нарушу

      – Жизнь! – Карие глаза твои! —

      Молитесь, женщины, за душу

      Самой Любви.

      Осыпались листья над Вашей могилой,

      И пахнет зимой.

      Послушайте, мертвый, послушайте, милый:

      Вы всё-таки мой.

      Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!

      Луна высока.

      Мой – так несомненно и так непреложно,

      Как эта рука.

      Опять с узелком подойду утром рано

      К больничным дверям.

      Вы просто уехали в жаркие страны,

      К великим морям.

      Я Вас целовала! Я Вам колдовала!

      Смеюсь над загробною тьмой!

      Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала