Не проломанное ребро —

      Переломленное крыло.

      Не расстрельщиками навылет

      Грудь простреленная. Не вынуть

      Этой пули. Не чинят крыл.

      Изуродованный ходил.

      Цепок, цепок венец из терний!

      Что усопшему – трепет черни,

      Женской лести лебяжий пух…

      Проходил, одинок и глух,

      Замораживая закаты

      Пустотою безглазых статуй.

      Лишь одно еще в нем жило:

      Переломленное крыло.

      Без зова, без слова,—

      Как кровельщик падает с крыш.

      А может быть, снова

      Пришел, – в колыбели лежишь?

      Горишь и не меркнешь,

      Светильник немногих недель…

      Какая из смертных

      Качает твою колыбель?

      Блаженная тяжесть!

      Пророческий певчий камыш!

      О, кто мне расскажет,

      В какой колыбели лежишь?

      «Покамест не продан!»

      Лишь с ревностью этой в уме

      Великим обходом

      Пойду по российской земле.

      Полночные страны

      Пройду из конца и в конец.

      Где рот-его-рана,

      Очей синеватый свинец?

      Схватить его! Крепче!

      Любить и любить его лишь!

      О, кто мне нашепчет,

      В какой колыбели лежишь?

      Жемчужные зерна,

      Кисейная сонная сень.

      Не лавром, а тёрном —

      Чепца острозубая тень.

      Не полог, а птица

      Раскрыла два белых крыла!

      – И снова родиться,

      Чтоб снова метель замела?!

      Рвануть его! Выше!

      Держать! Не отдать его лишь!

      О, кто мне надышит,

      В какой колыбели лежишь?

      А может быть, ложен

      Мой подвиг, и даром – труды.

      Как в землю положен,

      Быть может, – проспишь до трубы.

      Огромную впалость

      Висков твоих – вижу опять.

      Такую усталость —

      Ее и трубой не поднять!

      Державная пажить,

      Надежная, ржавая тишь.

      Мне сторож покажет,

      В какой колыбели лежишь.

      Как сонный, как пьяный,

      Врасплох, не готовясь.

      Височные ямы:

      Бессонная совесть.

      Пустые глазницы:

      Мертво и светло.

      Сновидца, всевидца

      Пустое стекло.

      Не ты ли

      Ее шелестящей хламиды

      Не вынес —

      Обратным ущельем Аида?

      Не эта ль,

      Серебряным звоном полна,

      Вдоль сонного Гебра

      Плыла голова?

      Так, Господи! И мой обол

      Прими на утвержденье храма.

      Не