Шут, Фабиан, сэр Тоби и сэр Эндрю уходят.

      Входит Себастьян.

      Я родственника вашего ударил

      И виноват, конечно, перед вами.

      Но будь он даже брат мне, я не мог бы

      Иначе поступить. Смятенье ваше

      Мне говорит, что гневаетесь вы.

      Во имя нашей нерушимой клятвы,

      О милая, простите мне мой грех!

      Одно лицо, походка, голос тот же

      У двух людей! Как в зеркале волшебном!

      Антонио, Антонио, мой друг!

      Как я считал минуты, как терзался

      С тех пор, как ты бог весть куда пропал!

      Вы – Себастьян?

      Ты не уверен в этом?

      Но как же вы могли так раздвоиться?

      Две половинки яблока различней,

      Чем вы. Скажите, кто же Себастьян?

      Невероятно!

      Там не я ль стою?

      Нет брата у меня, и я не бог,

      Чтоб сразу быть двумя. Мою сестру

      Слепые волны жадно поглотили.

      Во имя неба, кто же вы такой?

      Где ваша родина? Кто ваш отец?

      Отец мой – Себастьян из Мессалина,

      И брата звали тоже Себастьян, —

      Увы, он смерть нашел в могиле водной.

      Коль призраки в людской одежде ходят, —

      Вы – дух и нас пугать пришли.

      Я дух,

      Но в том обличье низменном, в котором

      На этот свет из чрева был рожден.

      Ах, если бы вы женщиною были,

      Я зарыдал бы и воскликнул: "Здравствуй,

      Виола, погребенная в волнах!"

      Пятном родимым, помню, был отмечен

      Лоб моего отца.

      И моего.

      И умер он в тот день, когда Виоле

      Исполнилось тринадцать.

      Неизгладимое воспоминанье!

      Земной свой путь окончил он в тот день,

      Когда сестре тринадцать лет минуло.

      Хотя мешает нам отдаться счастью

      Лишь мой наряд, не мне принадлежащий, —

      Не обнимай