Гамлет и Маргарита. Антон Юртовой
Читать онлайн книгу.
допустимой условности перед всеми и всеми легко узнаваемые, они приобретали способность возбуждать сопереживание, быть поучительными, что всегда представляется желательным и особо ценным.
Последующие генерации творцов в областях литературы и искусства этого «запаса прочности» не имели и иметь уже не стремились.
Всё вместе взятое не могло не осознаваться как неутоление жажды у полноводного юркого и звучного источника. Именно о таком состоянии жизни вещал современникам поэт Вийон, автор известной строки о мучительной жажде у ручья. Гамлетовское мимолётное изречение «разлажен жизни ход» также приобретало крутую символическую значимость и несло глубочайшую обеспокоенность и печаль, предназначенную к тому, чтобы быть с болью воспринятой всеми.
Но, вне всякого сомнения, Шекспир, как сочинитель, должен был испытывать при этом особенную душевную горечь, поскольку никто из героев других его драматургических произведений не годился на роль оракула, вещавшего миру о надвинувшейся катастрофе; не желая уступать правде и логике событий, он, хотя, возможно, и с неохотой, поручал эту роль личности, уже разорванной во времени, раздробленной, лишённой устоев, готовой на любые посягательства на человеческое достоинство, – явному отщепенцу.
Снежным комом прирастала в обществах неудовлетворённость возникшей ситуацией. Удар этого кома был настолько мощным и имел такие гибельные результаты, что его было невозможно воспринимать как рядовое событие. Не мог он именоваться и всего лишь драматическим, поскольку выходил за рамки крупного локального происшествия. – В нём невозможно было не ощущать трагизма, такой формы воздействия обстоятельств на человека, при котором он, человек, представитель совокупной общности вида, не только бессилен противостоять им, но и не готов дать им своевременную точную и правильную оценку.
Вполне поэтому резонно возразить давним и нынешним отцам и охранителям основ и арсеналов художественной эстетики, по воле и странной неразборчивости которых «Гамлет», как жанр, перестали обозначать как трагедию и называют драмой, а часто и просто пьесой.
Это – именно трагедия, поскольку в ней присутствуют обвал и потери всеобщего масштаба и порядка; их симптомы давали себя знать в течение многих столетий и не могли воплотиться ни во что иное, кроме как то, во что они воплотились. Да, конечно, по сегодняшней мерке события давнего эпохального обвала не могут восприниматься трагедией в чистом виде. В отношении «Гамлета» этому поспособствовал сам его автор, сработавший произведение достаточно прозрачным и приемлемым для оценщиков времени покорения космоса и микромира.
Но ведь нельзя же не считаться и с тем, что он же, сам, учитывая ближние к нему временные рамки и силу человеческих заблуждений, сознательно обозначал жанр как трагедию. И мы ведь не посягаем же пока в своих неуместных новациях на многочисленные тексты произведений таких драматургов-великанов прошлого, какими были Эсхил, Софокл