Устав в пути, спешу в свою кровать,

      Чтоб телу дать передохнуть немного.

      Но только начинаю засыпать,

      Как ум мой собирается в дорогу.

      Он мысли все мои издалека,

      Направит в путь к порогу дорогому.

      И заставляет вновь открыть глаза,

      И в темноту глядеть мне как слепому.

      Там зрение моей больной души,

      Мне призрак твой витающий покажет.

      Он словно бриллиант, во тьме, в тиши,

      Мрак долгой ночи приукрасит даже.

      Так тело – днём, а ночью – ум, покоя,

      Лишает лик твой, что всегда со мною!

      Sonnet 28

      How can I then return in happy plight

      That am debarred the benefit of rest?

      When day’s oppression is not eased by night,

      But day by night and night by day oppressed;

      And each (though enemies to either’s reign)

      Do in consent shake hands to torture me,

      The one by toil, the other to complain

      How far I toil, still farther off from thee.

      I tell the day to please him thou art bright,

      And dost him grace when clouds do blot the heaven;

      So flatter I the swart-complexioned night,

      When sparkling stars twire not thou gild’st the even:

      But day doth daily draw my sorrows longer,

      And night doth nightly make griefs’ strength seem

      stronger.