И не видел никто, и не знает никто,

      и в какой это день, и в котором году —

      бросить книги и в сад убежать без пальто.

      – Хорошо?

      – Хорошо!

      – Не уйдешь?

      – Не уйду!

      В эту первую ночь и не думала я,

      сколько будет ночей и воды утечет.

      А напротив в окне наклонились друзья,

      до утра, до рассвета готовя зачёт.

      Этой ночью такая была тишина,

      что, казалось, ко мне наклонилась едва

      и стоит за спиной вся большая страна,

      чтоб услышать, какие ты скажешь слова.

      …Я не помню, что я говорила тогда,

      и как первый трамвай прозвенел в тишине,

      и как в небе последняя гасла звезда,

      и как свет погасили ребята в окне.

      Я немало увижу, узнаю, пройду,

      но – о чем мне ни думать и где мне ни быть, —

      эту ночь и рассвет в институтском саду

      мне, как клятву на верность, всю жизнь не забыть!

      И какого, и где ни найдешь ты коня,

      и в какой ты ни прыгнешь вагон на ходу,

      ты уснешь, ты проснешься – увидишь меня.

      – Это ты?

      – Это я.

      – Не уйдешь?

      – Не уйду.

      Стопкой сложены книги, цветы на столе —

      я хозяйством своим занялась.

      Мне казалось: вся радость, что есть на земле,

      с этих пор поселилась у нас.

      Мне казалось: тебе только я и нужна,

      без меня ты не выживешь дня.

      И вставало огромное слово «жена»

      и краснеть заставляло меня.

      Мама!

      Ты меня учила многому:

      выдержанной медленной мечте,

      ласковому, бережному, строгому,

      полевой горячей широте.

      Ты учила первые, кривые

      выводить каракули-слова

      и иглой неопытной впервые

      вить узор стебельчатого шва.

      Мокрый невод высушить у речки,

      печь картошку в россыпях золы

      и белить бока широкой печки,

      дожелта выскабливать полы.

      И не унывать, когда устанешь,

      и встречать без слёз, без суеты

      эшелоны с красными крестами,

      и стирать кровавые бинты.

      Мама, мама! Радость и кручина!

      Детские далёкие мечты!

      Почему, зачем чужой мужчина

      стал дороже и родней, чем ты?

      Мама, что же ты не научила

      в свой нелегкий материнский век,

      что придет совсем чужой мужчина,

      дорогой, любимый человек?!

      Я к нему в любой ненастный вечер

      выбегу, и рада, и горда,

      как к тебе, единственной, навстречу

      я не выбегала никогда.

      Выбегу – то тихой, молчаливой,

      то весёлой песнею звеня.

      И такой богатой