Я вижу иногда мистические сны —

      В тех снах живёт безумие войны.

      Вот огненного дыма полоса

      Уходит в небо сумрачного вида,

      И в пламени зарделись небеса —

      В нём алые сгорают паруса,

      Не знаю, чьи: то Грина или Рида?

      Распластаны в безжизненной дали

      Часов Дали оплавленные формы,

      И тень сюрреалистичной новизны

      Укрыла лица, улицы, платформы.

      Вот Гала во Фигейросе одна

      Забыта в замке, дремлет у окна.

      Теперь она в Дали не влюблена,

      В её глазах печальная покорность.

      Едва слышны прощальные слова:

      «Мой Сальвадор, скажи, что я права:

      Мир на земле – мечта и иллюзорность,

      И мир в семье – лишь ложная молва».

      В тиши обманчивой любого бытия

      Ждёт часа своего безумная стихия,

      Как удушающая, грозная волна

      Кровавым Молохом врывается война,

      Сметая жизни, судьбы, имена,

      Неся разор и времена лихие.

      Кошмары войн страшны, безумны, вечны,

      От войн и распрей съёжилась земля.

      О, человечество! Как ты живёшь беспечно —

      Растить своих детей для бития!

      И каждая война – бесчеловечна,

      И каждая война – вне забытья.

      Мир помнит смрад фашистских лагерей.

      Не раз мне виделись в безмолвии ночей

      В печах тела сгорающих людей —

      Не знаю, чьих сынов и дочерей?

      Над этим адом, словно воск свечей,

      Тугие тучи плавились, дымились,

      В них ангелы беспомощно кружились,

      И злу не в силах противостоять,

      С людьми решили рядом умирать.

      Пылало зарево Освенцимских печей,

      Тепло лилось от тлеющих углей,

      Останки искрами светились, догорали,

      И палачи в бредовости идей,

      Забыв о разуме, о совести, морали,

      Горячим пеплом от загубленных людей

      Канавы по дорогам засыпали.

      Оскал войны витает над землёй…

      Не видеть этого? Не знать об убиенных,

      Ещё в родной земле