Мне был бассейн термальный дан.

      Таких бы нашим городам,

      Немытым, непротертым,

      Еще живым – но мертвым.

      Германия – Восточная.

      Задание – неточное.

      И все мое сознание

      Какое-то проточное…

      Я задремала, мезами…

      Меж нами, тонкими людьми,

      Я тут дремлю открыто.

      Простите уж пиита…

      Вращайся же, мой скромный диск.

      Не возвращайся, Отто Дикс,

      В родимые поселки,

      Где темень и осколки.

      Ты был тут главный генерал.

      Ты и остался – минерал,

      Из здешних аметистов.

      И нежен, и неистов.

      Уехал, не отдал редут…

      А вот меня в театр ведут —

      Чего-то из балета…

      Саксония и лето.

      …Смотрю, как мой ровесник, полный сил —

      Восходит в небо – как и попросил.

      Как дедушка Глазков…

      Как Леонардо…

      Как прочие небесные тела —

      Кому земная жизнь тесна была,

      Художники иного авангарда…

      Смотрю в слезах.

      Но, как ни обнимай

      …Того, кто переходит месяц май —

      Не все пройдут вторую половину.

      Не с каждого снимается вина.

      И пальцу больно от веретена —

      А замок спит. И переждет лавину.

      Смотрю в окно – там полтора часа

      Идет одно кино, где небеса —

      Как пастбища нестриженых баранов.

      Повсюду замки. Стены снесены.

      И сбрызнуты луга, и зелены.

      …Все спасены. Взлетает

      Балабанов.

      Вот любопытно.

      Вот же ведь Москва.

      И солнечно, и тополь, и трава.

      Но уезжала – месяц как отсюда…

      И щиколотка ныла,

      Тихий факт.

      Нога с ногою даже шла не в такт.

      И, как всегда, в пути случилось чудо.

      И перестала щиколотка ныть.

      …И я могла ходить, летать и плыть.

      С десяток городов – как на пуантах.

      Играла на кифаре, как Гомер.

      В музеях проводила свой замер.

      И не желала знать о дилетантах.

      Поскольку я-то профи, старый вепрь,

      Которому любой не страшен ветр,

      И грозы, и дожди, и континенты.

      И щиколотка, что была в Москве,

      Ни разу не мелькнула в голове —

      Хотя бывали разные моменты.

      Короче – все, молчала, день и ночь.

      И я о ней забыла – дескать, прочь

      Пошли, мои артрозы. Я об этом.

      А щиколотка, темная душа,

      Хотя и отсиделась, не дыша,

      В Москве очнулась.

      …Родина, с приветом!

      Сегодня удивительно черно.

      Темно