Тебя со мной попутал бес

      шататься зимней чащей,

      где ты сама была как лес,

      тревожный и молчащий.

      В нем снег от денного тепла

      лежал, тяжел и лепок, –

      и стыли ножки у тебя

      в ботиночках нелепых.

      Мы шли по лесу наугад,

      навек, напропалую,

      и ни один не видел гад,

      как я тебя целую.

      Дышал любимой на виски,

      и молча гладил руки,

      и задыхался от тоски

      и нестерпимой муки.

      Нам быть счастливыми нельзя,

      а завтра будет хуже, –

      и лишь древесные друзья

      заглядывали в души.

      Да с лаской снежная пыльца,

      неладное почуяв,

      касалась милого лица

      и горьких поцелуев.

      В январе на улицах вода,

      темень с чадом.

      Не увижу неба никогда

      сердцем сжатым.

      У меня из горла – не слова –

      боли комья.

      В жизни так еще не тосковал

      ни по ком я.

      Ты стоишь, как Золушка, в снегу,

      ножки мочишь.

      Улыбнись мне углышками губ,

      если можешь.

      В январе не разыскать следов.

      Сны холонут.

      Отпусти меня, моя любовь,

      камнем в омут.

      Мне не надо больше смут и бед,

      славы, лени.

      Тихо душу выдохну тебе

      на колени.

      Упаду на них горячим лбом.

      Ох, как больно!

      Вся земля – не как родильный дом,

      а как бойня.

      В первый раз приходит Рождество

      в черной роли.

      Не осталось в мире ничего,

      кроме боли.

      И в тоске, и в смерти сохраню

      отсвет тайны.

      Мы с тобой увидимся в раю.

      До свиданья.

      Сними с меня усталость, матерь Смерть.

      Я не прошу награды за работу,

      но ниспошли остуду и дремоту

      на мое тело, длинное, как жердь.

      Я так устал. Мне стало все равно.

      Ко мне всего на три часа из суток

      приходит сон, томителен и чуток,

      и в сон желанье смерти вселено.

      Мне книгу зла читать невмоготу,

      а книга