Мне снится, что в некоем зале,

      где я не бывал никогда,

      играют какую-то пьесу.

      И я приезжаю туда.

      Я знаю, что скоро мой выход.

      Я вверх по ступеням бегу.

      Но как называется пьеса,

      я вспомнить никак не могу.

      Меж тем я решительно знаю

      по прихоти сна моего,

      что я в этой пьесе играю,

      но только не помню – кого.

      Меж тем я отчетливо помню –

      я занят в одной из ролей.

      Но я этой пьесы не знаю

      и роли не помню своей.

      Сейчас я шагну обреченно,

      кулисы раздвинув рукой.

      Но я не играл этой роли

      и пьесы не знаю такой.

      Там, кажется, ловят кого-то.

      И смута стоит на Руси.

      И кто-то взывает:

      – Марина,

      помилуй меня и спаси!

      И кажется, он самозванец.

      И кто-то торопит коней.

      Но я этой пьесы не знаю.

      Я даже не слышал о ней.

      Не знаю, не слышал, не помню.

      В глаза никогда не видал.

      Ну разве что в детстве когда-то

      подобное что-то читал.

      Ну разве что в давние годы,

      когда еще школьником был,

      учил я подобное что-то,

      да вскоре, видать, позабыл.

      И должен я выйти на сцену

      и весь этот хаос облечь

      в поступки, движенья и жесты,

      в прямую и ясную речь.

      Я должен на миг озариться

      и сразу,

      шагнув за черту,

      какую-то длинную фразу

      легко подхватить на лету.

      И сон мой все время на грани,

      на крайнем отрезке пути,

      где дальше идти невозможно,

      и все-таки надо идти.

      Сейчас я шагну обреченно,

      кулисы раздвинув рукой.

      Но я не играл этой роли

      и пьесы не знаю такой.

      Я все еще медлю и медлю.

      Но круглый

      оранжевый свет

      ко мне подступает вплотную,

      и мне уже выхода нет.

      Собирались наскоро,

      обнимались ласково,

      пели, балагурили,

      пили и курили.

      День прошел – как не было.

      Не поговорили.

      Виделись, не виделись,

      ни за что обиделись,

      помирились, встретились,

      шуму натворили.

      Год прошел – как не было.

      Не поговорили.

      Так и жили – наскоро,

      и дружили наскоро,

      не жалея тратили,

      не скупясь дарили.

      Жизнь прошла – как не было.

      Не поговорили.

      Правый берег реки

      возвышался над нашим,

      над левым,

      и мы сейчас были как на ладони

      на нашем отлогом,

      песчаном,

      у этой реки,

      где