Горящими листьями пахнет в саду.

      Прощайте,

      я больше сюда не приду.

      Дымится бумага,

      чернеют листы.

      Сжигаю мосты.

      Чернеют листы,

      тяжелеет рука.

      Бикфордовым шнуром

      дымится строка.

      Последние листья,

      деревья пусты.

      Сжигаю мосты.

      Прощайте,

      прощальный свершаю обряд.

      Осенние листья,

      как порох,

      горят.

      И капли на стеклах,

      как слезы,

      чисты.

      Сжигаю мосты.

      Я больше уже не приду в этот сад.

      Иду,

      чтоб уже не вернуться назад.

      До ранней,

      зеленой,

      последней звезды

      сжигаю мосты.

      Южный город. Море и песок.

      Берег пляжей. Выжженная зона.

      Остаются считаные дни

      до конца курортного сезона.

      Человек,

      распятый на песке.

      Он сейчас похож на Робинзона.

      Человек,

      лежащий у воды,

      не спеша песок ладонью роет,

      на песке

      песочный домик строит,

      крепость воздвигает на песке.

      В это время женщина приходит,

      по песку ступая, как по морю.

      Женщина с мужчиной на песке,

      но мы видим –

      женщина уходит,

      по песку ступая, как по морю.

      Женщина с мужчиной на песке,

      но уходит женщина,

      уходит.

      Час проходит

      или день проходит –

      женщина с мужчиной на песке,

      и все дальше женщина уходит.

      Человек чего-то еще ждет.

      Он еще надеется на что-то.

      Но едва он открывает рот,

      слышен трубный голос парохода,

      голос проходящих поездов,

      гул вокзала

      и аэродрома,

      цирка,

      стадиона,

      ипподрома

      и еще каких-то людных сборищ

      слившиеся в грохот голоса.

      И уходит,

      медленно уходит

      вдаль береговая полоса,

      и мы видим сверху –

      с самолета,

      с вертолета,

      с птичьего полета –

      по бескрайней выжженной пустыне

      маленькая женщина идет.

      И тогда возникнет панорама

      множества