Я, не противясь божьему веленью,

      Изгнанья путь так долго продолжал,

      Что, может быть, предать меня забвенью

      Успели пики каменистых скал.

      Хоть для меня моё былое свято,

      Я замечаю с горестной тоской,

      Что зов, ко мне стремившийся когда-то,

      Теперь на зов не отвечает мой.

      Роятся надо мной чужие пчёлы,

      Мне чужд и незнакомый вид ракит,

      Дырявят сердце памяти уколы,

      И сожалений дым глаза коптит.

      Мне мнится, что, черствея незаметно,

      Стал странным я для чуткости людской,

      Хоть и служу стихам я беззаветно,

      И не хитрю со словом и строкой.

      Хоть мельтешат сомненья ледяные

      В моих мечтах и чувствах всё сильней,

      Хотел бы я дела свои земные

      Узреть на гребне расторопных дней,

      И, вывернув раздумья наизнанку,

      Отправить весь запас душевных сил

      Туда, где смерть мне слàдила приманку —

      Два холмика родительских могил…

      Сижу я на скамье в саду цветущем,

      Где запахом поит меня сирень.

      Но смею ли мечтать я о грядущем,

      Продлить желая этот летний день,

      Стремясь не отпустить своё былое

      Из дум своих печальных ни на миг,

      Которому, идя сквозь время злое,

      В стихах своих я памятник воздвиг?

      И, быт суровый сердцем согревая,

      Всегда я в снах своих бываю там,

      Где отчий дом и башня родовая

      Мой образ дружно делят пополам…

      Когда седой туман ласкает ширь,

      Когда шумит горластая метель,

      Скажи, о чём же ты свистишь, снегирь,

      Пернатый резидент чужих земель?

      Мне чудится, что ты свистишь о том,

      Живя в лесу с тоской наедине,

      Что мой войной разбитый сельский дом

      Всё время тихо шепчет обо мне.

      От птичьей муки ошалев вконец,

      Возможно, ты своим свистящим ртом

      Твердишь о том, что мой родной отец

      Лежит под вечным земляным бугром.

      Свисти вовсю, снегирь, вздымая грудь,

      Мотая страстно чёрной головой,

      И смело продолжай свой птичий путь

      Сквозь ветра стылый и протяжный вой.

      И будь всегда свободен и упрям,

      Как дух моей истерзанной Чечни,

      Дай знать моим чеченским снегирям

      Что каждой ночью снятся мне они…

      Во сне я бреду по чеченской поляне,

      Всей ширью своей утекающей в лес.

      День серый застрял головою в тумане

      И ловит макушкою капли с небес.

      Бреду, вспоминая любимые лица

      Когда-то написанных мною стихов.

      Их каждая строчка – как певчая птица,

      И каждый их голос – как песенный зов.

      Листая виденья печальной