Могучий царь суров и гневен,

      Его лицо мрачно, как ночь,

      Толпа испуганных царевен

      Бежит в немом смятенье прочь.

      Вокруг него сверкает злато,

      Алмазы, пурпур и багрец,

      И краски алого заката

      Румянят мраморный дворец.

      Он держит речь в высокой зале

      Толпе разряженных льстецов,

      В его глазах сверканье стали,

      А в речи гул морских валов.

      Он говорит: «Еще ребенком

      В глуши окрестных деревень

      Я пеньем радостным и звонким

      Встречал веселый юный день.

      Я пел и солнцу и лазури,

      Я плакал в ужасе глухом,

      Когда безрадостные бури

      Царили в небе голубом.

      Явилась юность – праздник мира,

      В моей груди кипела кровь,

      И в блеске солнечного пира

      Я увидал мою любовь.

      Она во сне ко мне слетала,

      И наклонялася ко мне,

      И речи дивные шептала

      О золотом, лазурном дне.

      Она вперед меня манила,

      Роняла белые цветы,

      Она мне двери отворила

      К восторгам сладостной мечты.

      И чтобы стать ее достойным,

      Вкусить божественной любви,

      Я поднял меч к великим войнам,

      Я плавал в злате и крови.

      Я стал властителем вселенной,

      Я Божий бич, я Божий глас,

      Я царь жестокий и надменный,

      Но лишь для вас, о, лишь для вас.

      А для нее я тот же страстный

      Любовник, вечно молодой,

      Я тихий гимн луны, согласной

      С бесстрастно блещущей звездой.

      Рабы, найдите Деву Солнца

      И приведите мне, царю,

      И все дворцы, и все червонцы,

      И земли все я вам дарю».

      Он замолчал, и все мятутся,

      И отплывают корабли,

      И слуги верные несутся,

      Спешат во все концы земли.

      И солнц и лун прошло так много,

      Печальный царь, томяся, ждет,

      Он жадно смотрит на дорогу,

      Склонясь у каменных ворот.

      Однажды солнце догорало

      И тихо теплились лучи,

      Как песни вышнего хорала,

      Как рати ангельской мечи.

      Гонец примчался запыленный,

      За ним сейчас еще другой,

      И царь, горящий и влюбленный,

      С надеждой смотрит пред собой.

      Как звуки райского напева,

      Он ловит быстрые слова:

      «Она живет, святая дева…

      О ней уже гремит молва…

      Она пришла к твоим владеньям,

      Она