Колокольчик однозвучный,

      Крик протяжный ямщика,

      Зимней степи сумрак скучный,

      Саван неба, облака!

      И простертый саван снежный

      На холодный труп земли!

      Вы в какой-то мир безбрежный

      Ум и сердце занесли.

      И в бесчувственности праздной,

      Между бдения и сна,

      В глубь тоски однообразной

      Мысль моя погружена.

      Мне не скучно, мне не грустно, —

      Будто роздых бытия!

      Но не выразить изустно,

      Чем так смутно полон я.

      Тройка мчится, тройка скачет,

      Вьется пыль из-под копыт,

      Колокольчик звонко плачет

      И хохочет, и визжит.

      По дороге голосисто

      Раздается яркий звон,

      То вдали отбрякнет чисто,

      То застонет глухо он.

      Словно леший ведьме вторит

      И аукается с ней,

      Иль русалка тараторит

      В роще звучных камышей.

      Русской степи, ночи темной

      Поэтическая весть!

      Много в ней и думы томной,

      И раздолья много есть.

      Прянул месяц из-за тучи,

      Обогнул свое кольцо,

      И посыпал блеск зыбучий

      Прямо путнику в лицо.

      Кто сей путник? и отколе,

      И далек ли путь ему?

      По неволе иль по воле

      Мчится он в ночную тьму?

      На веселье иль кручину,

      К ближним ли под кров родной

      Или в грустную чужбину

      Он спешит, голубчик мой?

      Сердце в нем ретиво рвется

      В путь обратный или вдаль?

      Встречи ждет он не дождется

      Иль покинутого жаль?

      Ждет ли перстень обручальный?

      Ждут ли путника пиры

      Или факел погребальный

      Над могилою сестры?

      Как узнать? уж он далёко!

      Месяц в облако нырнул,

      И в пустой дали глубоко

      Колокольчик уж заснул.

      Я пережил и многое, и многих,

      И многому изведал цену я;

      Теперь влачусь в одних пределах строгих

      Известного размера бытия.

      Мой горизонт и сумрачен, и близок,

      И с каждым днем всё ближе и темней.

      Усталых дум моих полет стал низок,

      И мир души безлюдней и бедней.

      Не заношусь вперед мечтою жадной,

      Надежды глас замолк, – и на пути,

      Протоптанном действительностью хладной,

      Уж новых мне следов не провести.

      Как ни тяжел мне был мой век суровый,

      Хоть житницы моей запас и мал,

      Но ждать ли мне безумство жатвы новой,

      Когда уж снег из зимних туч напал?

      По бороздам серпом пожатой пашни

      Найдешь еще, быть может, жизни