Каримов – баракенэльте227, а по-нашему – полицай.

      Нередко он орет на товарищей, угрожает, даже пытается ударить. Словом, лезет из кожи, чтобы доказать шефу и командофюреру свою преданность.

      Работает он так, что немцы с тревогой поглядывают на него.

      Ведь Геббельс и Лай228 внушают своим землякам, будто они самые что ни на есть «арбайтслюстигсте унд арбайтефеигсте меншен ин дер вельт»229. Когда пленяга работает наравне с немцем, то шеф рычит на своих «фольксгеноссов»230: «Какие вы немцы, раз русские вас обгоняют. Вы хальбруссе или хальбполе!»231 Чтобы не подвергнуться проверке расовой чистоты, немец вынужден или значительно повысить производительность труда, или сдерживать ретивых русаков.

      Вот почему немцы часто говорят Каримову:

      – Лянгзам, иммер лянгзам!232

      Куды там, Каримов не слушает их, он готов наизнанку вывернуться, в аборт233 и обратно бегает рысью.

      Славы ищет? Нет, экстрапайки.

      Петра Кривого водили к врачу.

      – Ну как, Петро, освободил доктор?

      – Хиба ж это доктор, это полицай. Орет, толкает, бранится, дерется. Я и мундёра свово не скидал. Этот арц-полицай234 посмотрел на меня сквозь окуляры да как крикнет: «Никс, шлим, арбай!»235 Стукнул меня с размаха ногой по дупе236 и выпихнул из кабинета.