Чем ты занят? Что ты хочешь?

      Что губами шевелишь?

      Может, Сталина порочишь?

      Может, Брежнева хулишь?

      И клянешь года застоя,

      позитивных сдвигов ждешь?

      Ты в ответ с такой тоскою –

      «Да пошли они!» – шепнешь.

      Человек тоски и звуков,

      зря ты, Миша. Погляди –

      излечившись от недугов,

      мы на истинном пути!

      Все меняют стиль работы –

      Госкомстат и Агропром!

      Миша, Миша, отчего ты

      не меняешь стиль работы,

      все талдычишь о своем?

      И опять ты смотришь хмуро,

      словно из вольера зверь.

      Миша, Миша, диктатура

      совести у нас теперь!

      То есть, в сущности, пойми же,

      и не диктатура, Миш!

      То есть диктатура, Миша,

      но ведь совести, пойми ж!

      Ведь не Сталина-тирана,

      не Черненко моего!

      Ну какой ты, право, странный!

      Не кого-то одного –

      Совести!! Шатрова, скажем,

      ССП и КСП,

      и Коротича, и даже

      Евтушенко и т. п.!

      Всех не вспомнишь. Смысла нету.

      Перечислить мудрено.

      Ведь у нас в Стране Советов

      всякой совести полно!

      Хватит совести, и чести,

      и ума для всех эпох.

      Не пустует свято место.

      Ленин с нами, видит Бог!

      Снова он на елку в Горки

      к нам с гостинцами спешит.

      Детки прыгают в восторге.

      Он их ласково журит.

      Ну не к нам, конечно, Миша.

      Но и беспризорным нам

      дядя Феликс сыщет крышу,

      вытащит из наших ям,

      и отучит пить, ругаться,

      приохотит к ремеслу!

      Рады будем мы стараться,

      рады теплому углу.

      Рады, рады… Только воздух,

      воздух синий ледяной,

      звуков пустотелых гроздья

      распирают грудь тоской!

      Воздух краденый глотая,

      задыхаясь в пустоте,

      мы бредем – куда не знаем,

      что поем – не понимаем,

      лишь вдыхаем, выдыхаем

      в полоумной простоте.

      Только вдох и только выдох,

      еле слышно, чуть дыша…

      И теряются из вида

      диссиденты ВПШ.

      И прорабы духа, Миша,

      еле слышны вдалеке.

      Шум все тише, звук все ближе.

      Воздух чище, чище, чище!

      Вдох и выдох налегке.

      И не видно и не слышно

      злополучных дурней тех,

      тех тяжелых, душных, пышных

      наших преющих коллег,

      прущих, лезущих без мыла

      с Вознесенским во главе.

      Тех, кого хотел Эмильич

      палкой бить по голове.

      Мы не будем бить их палкой.

      Стырим воздух и уйдем.

      Синий-синий,