Ты от бега и снега налипшего взмок.

      Потемневший, подтаявший гладкий снежок

      ты сжимаешь в горячей ладошке

      и сосешь воровато и жадно, хотя

      пить от этого хочешь сильнее.

      Жарко… Снять бы противный девчачий платок

      из-под шапки… По гладкой дорожке

      разогнавшись, скользишь, но полметра спустя –

      вверх тормашками, как от подножки.

      Солнце светит – не греет. А все же печет.

      И в цигейке с родного плеча горячо,

      жарко дышит безгрешное тело.

      И болтаются варежки у рукавов,

      и прикручены крепко снегурки…

      Ледяною корою покрылся начес

      на коленках. И вот уже целый

      месяц елка в зеркальных пространствах шаров

      искривляет мир комнаты белой.

      И ангиной грозит тебе снег питьевой.

      Это, впрочем, позднее. А раньше всего,

      сладострастней всего вспоминаешь

      четкий вафельный след от калош на пустом,

      на первейшем крахмальном покрове.

      И земля с еще свежей зеленой травой

      обнажится, когда ты катаешь

      мокрый снег, налипающий пласт за пластом,

      и пузатую бабу ваяешь.

      У колонки наросты негладкого льда…

      Снегири… Почему-то потом никогда

      не видал их… А может, и раньше

      видел лишь на «Веселых картинках» и сам

      перенес их на нашу скамейку –

      только это стоит пред глазами всегда.

      С меха шубки на кухне стекает вода.

      Я в постели свернулся в клубок и примолк,

      мне читают «Письмо неумейке».

      Я берег покидал туманный Альбиона.

      Я проходил уже таможенный досмотр.

      Как некий Чайльд-Гарольд в печали беззаконной

      я озирал аэропорт.

      Покуда рыжий клерк, сражаясь с терроризмом,

      Денискин «Шарп» шмонал, я бросил взгляд назад,

      я бросил взгляд вперед, я встретил взгляд Отчизны,

      и взгляд заволокла невольная слеза.

      Невольною тоской стеснилась грудь. Прощай же!

      Любовь моя, прощай, Британия, прощай!

      И помнить обещай.

      И вам поклон нижайший,

      анслейские холмы!.. Душа моя мрачна –

      My soul is dark. Скорей, певец, скорее!

      Опять ты с Ковалем напился допьяна.

      Я должен жить, дыша и болыпевея.

      Мне не нужна

      страна