Дотла раскулачена, плачешь,

      расхристана – красишь яйцо,

      на стройках и трассах ишачишь,

      чтоб справить к зиме пальтецо.

      Пусть блохи английские пляшут,

      нам их подковать недосуг,

      в субботу мы черную пашем,

      отбившись от собственных рук.

      Последний кабак у заставы,

      последний пятак в кулаке,

      последний глоток на халяву,

      и Ленин последний в башке.

      С тоской отвернувшись от петель,

      сам Пушкин прикрыл тебе срам.

      Но что же нам все же ответить

      презрительным клеветникам?

      Вот этого только не надо!

      Не надо бубнить про татар,

      про ляхов и немцев, про НАТО,

      про жидо-масонский кагал!

      Смешно ведь… Из Афганистана

      вернулись. И времени нет.

      Когда ж ты дрожать перестанешь

      от крика: «На стол парбилет!»?

      Когда же, когда же, Россия?

      Вернее всего, никогда.

      И падают слезы пустые

      без смысла, стыда и следа.

      И как наплевать бы, послать бы,

      скипнуть бы в Европу свою…

      Но лучше сыграем мы свадьбу,

      но лучше я снова спою!

      Ведь в городе Глупове детство

      и юность прошли, и теперь

      мне тополь достался в наследство,

      асфальт, черепица, фланель,

      и фантик от «Раковой шейки»,

      и страшный поход в Мавзолей,

      снежинки на рыжей цигейке,

      герань у хозяйки моей,

      и шарик от старой кровати,

      и Блок, и Васек Трубачев,

      крахмальная тещина скатерть,

      убитый тобой Башлачев,

      досталась Борисова Лена,

      и песня про Ванинский порт,

      мешочек от обуви сменной,

      антоновка, шпанка, апорт,

      закат, озаривший каптерку,

      за Шильковым синяя даль,

      защитна твоя гимнастерка

      и темно-вишневая шаль,

      и версты твои полосаты,

      жена Хасбулата в крови,

      и зэки твои, и солдаты,

      начальнички злые твои!

      Поэтому я продолжаю

      надеяться черт-те на что,

      любить черт-те что, подыхая,

      и верить, и веровать в то,

      что Лазарь воскреснет по Слову

      Предвечному, вспрянет от сна,

      и тихо к Престолу Христову

      потянемся мы с бодуна!

      Потянемся мы, просыпаясь,

      с тяжелой, пустой головой,

      и щурясь, и преображаясь

      от света Отчизны иной –

      невиданной нашей России,

      чахоточной нашей мечты,

      воочью увидев впервые

      ее дорогие черты!

      И, бросив на стол партбилеты,

      в сиянии радужных слез

      навстречу Фаворскому Свету

      пойдет обалдевший